фронтом (передом) у нас был Кррраснодарррр. местом действия - югазапад гадюкина. Чтобы прорваться к регистрации нам нужно было быть осторожными - все таки вражеская территория, а из снаряжения у нас - только энтузиазм, зонт и сложенные пистолетиком руки. На Гильдернстерн надежды никакой - она носитель кольца и секретной сумки (сумка из высококачественной вороной кожи ягненка, декорированная под ободранную дерматиновую коричневую) - сумка заполнена поддельным паспортом, билетами, багажным талоном, поддельными банкнотами российских и американских денег, использованным презервативом со спермой самца лошади Пржевальского и силиконовой грудью, пенисхолдером, фанариком, и пр. Рамки металлоискателя прошли успешно - это препятствие для террористов - самоучек. По инерции пособачился с ладной теткой - металлоискательницей прямо на ленте транспортера, пока Розенкранц нервно курила за углом, застегнул ширинку и двинулись дальше. О, как мы были предусмотрительны, когда вместо того, чтобы с налету штурмовать вход в здание, провели рекогносцировку в кабаке «О, чат». Агенты Розенкранц и Гильдерстерн провели там предварительное прощупывание местного контингента. Оригинальными их методы не назовешь, но действует на пролов стопроцентно. Розенкранц, закатывая глаза и перманентно грохаясь под стол наблюдала за пляской нетрезвого гостя столицы из Саратова, вторая, выкатив свои глазищи вглыбь, семафорила сидящему в углу кавказцу «Забери меня отсюда, я чужая здесь, я так одинока…» Я осуществлял заградительную функцию, демонстративно напрягая межреберные мышцы и эпилептически тряся головой (действует стопроцентно). В результате мы выяснили 2 очень важные вещи: 1. Это аэропорт. 2. Это не Домодедово, а Внуково. Выйдя из заведения мы убедились в правоте наших умозаключений, на большом здании светились буквы К, О, О, Н, У, В, В, сложенные в слово ВНУКОВО. …После металлоискательницы нам нужно было пройти под пристальным наблюдением видеонаблюдения и шныряющих туда сюда ГРУшников с чемоданами и авоськами на второй этаж и занять там наблюдательную позицию возле монитора с расписанием Арривалов и Депарчеров. Перед этим мы посчитали нужным взять языка из службы дополнительного контроля. После пыток мигающим фонариком и щекоткой, тот признался, что регистрация продлится ещё полчаса. Пока я контролировал подходы со стороны вокзала, а Розенкранц выход из зоны дополнительного контроля, Гильдернстерн со своей фашисткой улыбочкой запихивала нещщастному под верхнее веко фонарик – галогенчик на один мегаватт. Признаться, не люблю на это смотреть, мороз по коже от её методов… Мы демонстративно смеялись, шутили, паясничали и кривлялись, а внутри каждый был как сжатая стальная пружина. Мы ждали. Ждать мы умеем, этого не отнять. Через 3 минуты я и Розенкранц заняли диспозицию – я контролирую полусферу в сторону аэродрома, она – в сторону «О, чата». Гильдерстерн привычно сохраняя безучастный вид разливала напалм из пепсикольно бутылки по пакетам из под героина. Учитывая обстоятельства, все прошло гладко. Прожженная перегородка будки паспортного контроля и ожоги 3-ей степени в подмышечной впадине Гильдернстерн (сигаретный пепел попал на пакет с напалмом, который она там держала) – не в счет. Деморализованный с прошлого нашего посещения работник трясущимися руками поставил печать на другой странице. Гильдернстерн устало вздохнув сунула руку в сумочку. Этот слабонервный упал в обморок. Пришлось намочить ему в штаны. Печать ставила Розенкранц. Увлеклась так, что запечатала всю будку и всего будочника. Далее решили действовать более аккуратно, все таки спецконтроль. Притихшие, с зонтом на изготовку мы стоим и с каменными мордами смотрим на нашу Гильдернстерн. Вот она плавно покачивая бедрами (знает, стерва, чем взять), и томно прикрыв глаза подплывает к тетке на спец контроле. Вот они уже на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Гильдернстерн поднимает глаза и глядит этой престарелой корове прямо в глаза. У той подкашиваются колени и намокает в промежности так, что избытки стекают по дряблым ляжками в туфли. Мы довольно хмыкаем в унисон. А тож… Эффект был немного смазан тем, что корова была в перчатках. В прошлый раз Тетя начала лапать Гильдернстерн без перчаток и закончила тем, что разложила ту на столике и начала её обрабатывать языком. Бормоча «куда ж ты ж дела фамильные драгоценности?» За это время мы успели выкатить тележку генетически модифицированных геконов для наших партнеров из Ирака и вкатить назад её же с полумиллионом поддельных акций Байкалинвеста. Так что в этот раз, кроме мокрых туфлей, последствий, собссно, и не было. Дело оставалось за малым. Забрать радиожучков, которые мы установили в солонку и перешницу в местном шалмане, захватить автобус и нелегально пересечь МКАД. С солонкой обошлось все хорошо – правда пришлось накачаться теплым шампанским. Но после красноармейской суворовской театральной школы эт все децкий сат. Под конец как по писанному в четыре движения переместили солонки в сумочку Розенкранцихи и двинули к выходу. Ничего нет хуже, чем поспешные решения. Но после бутылки теплого шампанского эт конечно последняя идея, которая может прийти в голову. Нам показалось дико умным внезапно выбежать из за угла под видом опаздывающих пассажиров мчаться к автобусу мимо милицейской машины. Никто, не царь не бох и не герой не мог знать о невидимой калючей проволоке натянутой в проходе между минными полями. Мы бежали как зачарованные, буквально летя над грешной землёй, звонко смеясь. Навстречу свободе и станции ЮЗ… о, злая судьба и монтажники! Сгруппировавшись, чтобы причинить себе наименьшее зло я летел навстречу земле, слыша за собой протяжное «бляяя» Розенкранцихи. С ужастными открытыми ранами и легкими переломами мы лежали на асвальте и превзнемогая боль хохотали в лицо пассажирам автобуса и ментам – они дико не любят связываться с сумасшедшими, поэтому это лучший способ. ту би континед... |
