| Безразличная, как докторская колбаса, пустая лошать с кишками, обмотанными вокруг шеи… дышащими, душащими… подрагивающими щупальцами, швырнутыми баклажанными обрезками… чужой ночи. Пресыщенные переливы, испанские свирели в седом обрамлении доброго взгляда синими ласточками заглядывают под веко, белыми рубашками, кровоточащими деснами… Как жеж одиноко годы и века-веки-навеки-навечные-увечные-разбросанные. И как больно-то, как больно! Господа, а патроны ведь холостые! Холостые патроны! Штоли нестись земляникой в детском рюкзаке за спиной позади бамперов поцарапанных. Мусорными лыжами, хлогексединами и свечами запах ладана на темени… мотылек заискивающий креативные слезы испускает и путает в щетинках. И мышьяком в сумочке с надеждой на трагический исход «Идиотов» ломать каблуки в катакомбах. Коньками елозить по мутной пленке глазниц, больших, обманных и мрачных самихпосебе. Его заедают ненашим сыром и запивают вином, виновато разглаживая мятую постель. В черноте мычащее, бьющееся судороговыми раскатами…перехватываешь, сжимаешь тисками подбородок шею, затыкаешь губами рот, штобы выпить гротескный смех рвущегося на части зверя, раненного в ухо. |
никому