в свете последних событий...

вспомнилась как то тут на днях фраза - Если ты молчишь когда пришли за кем-то, то когда прийдут за тобой сказать слово уже будет некому....

думайте.. думайте что происходит вокруг и делайте выводы

СЛОВО НА БУКВУ Э-э-э

Помнишь известный ролик на тему "Хватит Чернобылей!"? Где скороварка, символизирующая АЭС, надрывается в кадре под успокаивающий голос: "Поверьте нам! Мы же специалисты..." Взрыв. Хэппи-энда не будет.
Так уж человек устроен, что ему нужно кому-то верить. Современное общество заменило Бога наукой, которая вот-вот объяснит все на свете. Но поскольку наука - понятие неконкретное, то верят ученым (специалистам, экспертам), которых называют ее жрецами. Как видишь, разница невелика. Тебе кажется, они знают что-то такое, что знает не каждый, и это дает им право определять дороги для всех нас? Ты уверен, что мир спасут профессионалы, и любишь повторять "кухарка не должна управлять государством" и "в сумасшедшем доме не выбирают врача"? Что ж, добро пожаловать домой, и не удивляйся, что стены выкрашены в желтый цвет. За тебя все давно уже выбрали. Еще Платон полагал, что лучший государственный строй - это аристократия, то есть власть лучших (сейчас, наверное, сказали бы - компетентных). На протяжении веков с ним вяло соглашались: мол, это, конечно, хорошо, но как из множества претендентов на власть выбрать лучшего? Перешагнув порог третьего тысячелетия, люди, кажется, поняли, что выбор - это не главная проблема. К платоновским моделям государственного устройства (и примкнувшей к ним в XIX веке бюрократией) добавилась еще одна - экспертократия. Власть специалистов. Иногда они правят нами напрямую. Это называется "принцип вращающейся двери". Государство периодически зовет в свои ряды профессионалов из коммерческих компаний. Профессионалы охотно приходят, не забывая на своем новом посту про старое кресло. Потому что карьера госслужащего в любой момент может рухнуть из-за оскандалившегося политика, а кресло всегда будет хранить тепло твоей... Кстати, политик тоже может набраться опыта в кресле по соседству. Если, конечно, он достаточно правильно вел себя на своем ответственном посту. Маргарет Миллер, эксперт известной американской фирмы Monsanto, привлеченная в Управление питания и лекарственных препаратов США, например, проверяла плоды собственных исследований по безопасности гормона роста крупного рогатого скота. А глава управления Артур Хейс, ушедший в отставку из-за обвинений в профессиональном несоответствии, стал экспертом по связям с общественностью другой известной американской фирмы G.D.Searl. Фирма производит пищевую добавку Е951, которую в бытность свою правительственным чиновником одобрил к применению Артур Хейс. Поскольку Monsanto в свое время купила G.D.Searl, не исключено, что эти господа еще раз поменяются местами. "Дверь-вертушка" делает сообщество специалистов все более тесным. Те, кто пытаются играть не по правилам, немедленно объявляются дилетантами и изгоняются прочь. Так произошло с английским ученым Арпадом Пустаи, который предал гласности "неправильные" результаты исследований, свидетельствовавшие о том, что генетически модифицированный картофель способен вызывать неблагоприятные отклонения у шестого поколения потомства подопытных мышей. Сначала ученому "не рекомендовали" продолжать публикацию результатов своих изысканий, потом его просто уволили с работы. А дальше началось такое, что Пустаи, венгр по происхождению, только растерянно произнес: "Я помню диктатуру Хорти, помню правление коммунистов в моей стране, но не могу припомнить ничего подобного". "Если в послевоенные годы к деятельности большинства ученых еще было применимо словосочетание "научное любопытство", то уже в наше время многие из них имеют общие коммерческие интересы с корпоративным бизнесом. Общество ничего не знает о том, что на самом деле творится в научном мире, доступная информация о новых технологиях не содержит никаких полезных сведений. Это не более чем реклама, - вторит Пустаи его коллега Кристина фон Вайцзекер. - Как правило, деятели науки прикрываются тем, что все это слишком сложно для обывателя. "Просто поверьте нам", - говорят они". Корпоративному бизнесу власть экспертов обходится, в сущности, недорого. К примеру, экономика корпорации, логотип которой выбрит на затылке вратаря российской футбольной сборной, по объему средств даст сто очков вперед экономике Индонезии, обладающей огромными людскими и природными ресурсами. Другие корпорации, поверь, не беднее. Они не разорятся на заработной плате тысячам хэйсов и миллеров. Ты по-прежнему полагаешь, что все сказанное - нудный загруз? Ты забил на политику, и тебя, в общем-то, мало волнуют проблемы Америки и Индонезии? Россия, Владивосток. Судебный процесс по делу журналиста Григория Пасько, обвиняемого в шпионаже в пользу... японской газеты. Прокурор на основании этого обвинения потребовал посадить Пасько на 12 лет. Решить - шпион или не шпион - формально должен вроде бы суд. Однако и тут не обошлось без людей, к которым обращена вежливая просьба человека в мантии: "Пожалуйста, поясните суду..." Судьба подсудимого может зависеть не от статьи в кодексе, а от того, как эксперты разъяснят обстоятельства дела. В данном случае - сочтут ли они документы, переданные Пасько японцам, составляющими государственную тайну, или нет. Специалисты в итоге сочли. После чего адвокат подсудимого Иван Павлов решил выяснить - почему? Обоснование выводов выглядело следующим образом: "это ошибка из-за сбоя в компьютере", "у меня плохое зрение", "меня переклинило"... "Одному из экспертов мы сегодня сказали - вот цитата из документа, который вы признали секретным. Будьте любезны, прочтите ее. Он прочел. И я спросил его - что это такое? И он чистосердечно сказал - это маразм" - так впоследствии описывал ход судебного заседания Павлов. Ты поверил одному эксперту, другому, третьему. А потом очередной эксперт упрятал тебя за решетку. А начиналось все так - ты просто подумал: зачем самому разбираться в том, что за совсем небольшие деньги могут сделать те, кому это положено по штату.

закрытый уже журнал

"fakel детям не игрушка"

что от зИмы стали неспокойные......

"Депрессия подобна даме в черном. Если она появляется, не гони ее прочь, а пригласи к столу, как гостью, и послушай то, о чем она собирается сказать". (Приписывается Карлу Густаву Юнгу)
Считается, что симптомы депрессии хоть раз в жизни испытывает как минимум каждый пятый современный человек. В древности, похоже, было то же самое. Герой "Илиады" Беллерофонт "по Алейскому полю скитался кругом, одинокий, сердце глодая себе, убегая следов человека". Первый царь иудеев Саул из библейской Книги Царств страдал меланхолией, и, потерпев поражение в споре с собственной судьбой, бросился на меч. Древние греки называли такое состояние "черной желчью" (буквальный перевод слова "меланхолия"). В Средневековье этот грех именовали Acedia (вялость, лень). Огюст Морель в XIX веке так попросту считал его признаком дегенерации. А вот гениальный датчанин, основоположник экзистенциализма Серен Кьеркегор писал о собственной хронической депрессии: "Это мое убеждение, моя победа над миром. Я уверен, что человек, не вкусивший горечи отчаяния, не познал значения жизни". Кьеркегор и Юнг знали, о чем говорили. Потому что депрессия - лишь проявление глубинных психологических проблем. Если у тебя хватит духу поговорить с "дамой в черном", ты сможешь заглянуть в самую суть, сможешь познать себя. Это и есть "победа над миром". Формирование депрессии начинается с детства. Будущая жертва обычно растет в тесной близости (почти в симбиозе) с матерью. Понаблюдай за окружающими: тебе наверняка знакомы семьи, где мать предпочитает не воспринимать малыша отдельно от себя, и старается как можно чаще употреблять местоимение "мы". Такой ребенок полностью зависим от мамочки, и оставшись один, он пугается и плачет. Мать, которая балует ребенка, и мать, которая своему чаду все запрещает, обе совершают серьезнейшие ошибки, которые могут превратить ребенка в депрессивного психотика. В первом случае мать живет со своим ребенком словно в глубоком клинче (это такой прием в боксе, когда один здоровенный мужик прижимается к другому, как бы говоря: "Я понимаю, что не могу больше с тобой биться, и прижимаюсь головой к твоему животу"), и в ответ на каждое проявление ребенком самостоятельности обижается. В результате у ребенка неизбежно формируется чувство вины. Во втором случае чрезмерно жесткая мать вообще не реагирует на попытки ребенка проявить самостоятельность и воспитывает его по заранее заданной программе. Типичное высказывание - "он плачет уже больше часа, но время кормления еще не наступило". Поскольку усилия ребенка настоять на своих интересах не приводят ровным счетом ни к чему, он смиряется с тем, что, видно, так уж устроен мир, и безнадежно принимает от жизни неизбежные синяки и шишки, не ожидая никаких радостей. Ребенок также постоянно ощущает внутреннюю вину, и, естественно, всегда находит повод "понять", в чем именно он "виноват". Здесь мы подходим к очень важной особенности депрессии: почти у всех, кто подвержен ее атакам, есть глубокое внутреннее ощущение, что его не любят, что он не нужен и не важен, а следовательно, либо вовсе не имеет право на жизнь, либо может существовать только тогда, когда его замечают другие, то есть фактически - когда он живет для других. Один психолог очень метко сравнил такую ситуацию с аккумуляторами, которые не дают достаточно энергии, так как изначально не были заряжены. Наши внутренние аккумуляторы (чувство высокой самооценки и уверенности в себе) заряжает в первую очередь родительская любовь. Если в детстве любви недоставало, у человека формируется слабое "я". Когда такой человек оказывается в агрессивном и жестоком мире, он либо испытывает отвращение к самой жизни, либо постоянно обвиняет и наказывает самое себя, либо может испытать счастье лишь в тесном контакте с другими людьми. В личных отношениях депрессивные личности стремятся к полному слиянию с партнером; их идеал - библейская "едина плоть". Ради достижения этого идеала "депрессант" рад отказаться от собственной личности. Если потребуется, он может попытаться поставить другого в зависимость от себя (например, шантажом вроде "Если ты меня бросишь, я покончу с собой" либо симулированной болезнью). Кстати, в случае тяжелой депрессии может развиться реальное заболевание, как правило, связанное с областью пищевода - депрессивные личности словно кричат миру: "Я не могу все это переварить!". В немецком языке даже существует выражение "печальное сало" (Kummer-Spech). Действительно, разлука с любимым очень часто компенсируется тривиальным обжорством. Когда один человек нуждается в другом, он старается максимально сократить разделяющую людей пропасть. Для страдающего депрессией это сближение равняется чувству безопасности - ведь, как мы заметили выше, он может сказать: "Если меня кто-то любит, значит, я важен и нужен на этом свете". Порой человеку кажется, что такого сближения можно достичь, если полностью посвятить себя партнеру, "забив" на собственные интересы и ценности. Иногда уничижение себя и возвеличивание другого доходят до полного абсурда. Известен случай, когда депрессивная пациентка, сожитель которой пытался изнасиловать ребенка, узнав об этом, тут же всерьез принялась рассуждать о том, что причина этого - в ее обращении с любимым. Дескать, она слишком сильно пыталась с ним сблизиться, а он таким вот образом якобы пытался от нее освободиться! Всякому, наблюдающему такие отношения со стороны, очевидно, что ни к чему хорошему они не ведут: чем сильнее депрессивный ставит себя в зависимость от другого, тем более беспомощным становится его собственное "я". Ведь человек во имя любви (которая для него важнее собственной личности) отказывается от всего "своего". При этом чем слабее становится "я", тем сильнее страх, что другой все-таки уйдет, несмотря на все усилия депрессивного. Он уйдет, а что будет со мной, ведь я - духовный банкрот, ноль без палочки? Так вокруг шеи депрессивной личности затягивается первая мертвая петля. Но есть и вторая петля. И она еще туже. Это петля миролюбия. Понятно, что человек с депрессивной психикой просто не может позволить себе проявить агрессию. Более того - он даже не может настаивать на своем. Ведь подобная реакция может вызвать ответное раздражение у столь ценного для него (или нее) партнера! Нельзя пилить сук, на котором сидишь. Но для человека, живущего среди людей, неизбежны злоба, ненависть и агрессия. Для депрессивной личности есть только один единственный выход из этой ситуации - пропаганда бесконечного терпения и приятия. Духовный мазохизм, столь характерный для многих христианских подвижников, в финале приводит к абсурду: депрессивный психотик искренне верит в собственные страдания, не замечая, что при этом заставляет страдать другого. То есть святой реально становится садистом, а грешник - его жертвой. Всем известны бытовые ситуации, когда больной родственник на протяжении десятков лет терроризирует всю семью, или когда сверхзаботливая мамаша калечит сыну судьбу, оправдывая свою опеку перед окружающими тем, что ребенок якобы беспощаден по отношению к ней. Опасайся повышенной заботливости, чрезмерной скромности, запредельной доброжелательности и гипертрофированной жертвенности - раз попавшись в ловушку "миролюбия", вырваться оттуда нелегко! Для депрессивной личности есть только один способ исцелиться - необходимо осознать причины собственной печали и зависимости от окружающих. Это сложная душевная работа, порой требующая нескольких лет интенсивной терапии с участием профессионала-психолога. Проблема в том, что одного понимания причин формирования депрессии далеко не достаточно, чтобы навсегда избавиться от ее мрачных симптомов. Задача страдающего ею - не превращать каждый раз отношения любви или дружбы в болезненную привязанность с сопутствующим ей страхом расставания. Люди рождаются и умирают в одиночку - такова жизнь. Но чтобы во всей глубине прочувствовать эту бескомпромиссную истину, придется, по сути, заново пережить несколько первых лет своей жизни, взглянув на то, что так пугало нас в детстве, глазами человека взрослого, то есть умного, самостоятельного и сильного. Но, расставшись с депрессией, не стоит вместе с водой выплескивать и ребенка - уникальную способность к самоотдаче ради другого, готовность к близости и открытости, и то уникальное наслаждение от любви, которого многим, не страдавшим недугом меланхолии, вовсе не дано испытать.

Факел

детям не игрушка

перечитал немного из архива.... опять потянуло на слова, которые выстегивают и заставляют проснуться...

Азбучные истины, или идиоты

Сидит в электричке человек лет четырех, смотрит в окно и чего-то там напевает. Еще он болтает ногами, досаждая этим мамочке, чем-то сильно расстроенной, сидящей напротив.

- Ты прекратишь или нет?

Он прекращает ненадолго, но он же поет, но поезд же идет, как же можно не болтать!

- Смотри, опять испачкал, идиот!

"Идиот" улыбается виновато, потом заискивающе, но на мамочку это не действует. Через некоторое время опять:

- Дрянь бестолковая!

..?!! Но она же его мама, и он поджимает губы и смотрит на меня. А чем я могу помочь ему, я лишь сочувствую ему глазами и вдруг встречаю взгляд мудрейшего человека... Он опускает голову, слушая оскорбления, и вздыхает легко и мирно.

Из цикла "Фрески" Максима Яковлева.



Когда мы делали этот номер, я безвылазно сидел в тихом городе Хельсинки - на финской студии мы озвучивали "Коллекционера". Вечерами получал тексты по "мылу", читал, браковал и хвалил, серфил по Сети по присланным ссылкам и наткнулся вот на этот рассказик.

Родителей не выбирают. Но это единственное, чего мы не можем изменить. Даже если твое самое большое желание сейчас - забыть своих предков как страшный сон и ринуться, свободному, в новую жизнь - это не получится. Если, конечно, ты не хочешь потерять человеческий облик. Если ты не хочешь, чтобы твои дети так же мечтали поскорее забыть о твоем существовании.

Сегодняшний мир устроен так, что каждый из нас становится все более независимым, все более отдельным, непохожим. Человеческая индивидуальность - главная гуманитарная ценность современного общества. Если мы хотим быть цивилизованными людьми, нам приходится учиться держать дистанцию. В Европе и Америке дети не бросают своих родителей. Но они звонят им перед тем, как зайти в гости. Перед вступлением в брак заключается подробный контракт, чтобы,
в случае чего, не иметь друг к другу взаимных претензий. Это очень правильно - у нас нет прав собственности на наших близких.

Любые отношения нужно строить сознательно. Партнера, в отличие от родителей, мы выбираем самостоятельно. На собственном опыте я знаю, что семья обязательно должна начинаться с чувства - это важно. Но со временем чувство становится другим - на первый план выходят уважение, теплота, искренность, защищенность...

Все вышесказанное очень верно - как любая азбучная истина. Руководствуясь ими, можно было бы жить очень хорошо и спокойно. Но человек - существо странное. Неправильное. Ему хочется любви. Хочется думать, что подлинная любовь не считается с обстоятельствами. Что настоящая любовь стоит того, чтобы за нее платить... И человек расплачивается - слезами, нервами, искалеченной судьбой. И чувствует себя идиотом. Идиотом, прожившим настоящую жизнь.
Я думал об этом, когда снимал "Коллекционера": быть живым больно. Но когда болит, ты чувствуешь, что ты есть.

...Они столкнулись у булочной, случайно. Застыли и смотрели друг на друга. Пятнадцать лет были мужем и женой и пять лет как не виделись.

- А ведь хорошо нам было вообщем-то, правда? - Правда… Он опаздывал на поезд, у нее кончался перерыв, они стояли, сомкнувшись лбами. Никто не хотел уходить, и поэтому не уходил. Проехал его поезд и кончился ее перерыв, а они все стояли, уткнувшись лбами, потому что было хорошо. Не говорили. Не плакали. И опять разошлись, боясь обернуться и посмотреть вслед. Я ничего не понимаю в этой жизни.

Мне нравятся рассказы Максима Яковлева. Вам могут нравиться совсем другие рассказы. Но мы останемся ничего не понимающими в этой жизни беспомощными идиотами - если не научимся держать дистанцию. Которую иногда так хочется сократить до минимума.

www.fakel.org

Хулио Кортасар

Рассказ из книги "Конец игры"
Перевод Вс. Банго

 Ну что же, положим, ты уходила, пообещав напоследок броситься в Сену или что-то в этом же роде, обычные глупости, которые только и могут произноситься глубокой ночью, на скомканной простыне, ватным языком, а я их едва слышу, несмотря на твои попытки легкими прикосновениями привлечь мое внимание, так как давно уже глух к подобным твоим словам, скользящим по ту сторону моих закрытых глаз, по ту сторону сна, увлекающего меня куда-то вниз. А впрочем, это и к лучшему, что мне за дело, ушла ли ты, утонула ли, или все еще идешь по набережной, глядя в воду, а кроме того, все не так, ведь ты еще здесь и прерывисто дышишь во сне, и ты не уходила, уйдя среди ночи, когда сон меня еще не сморил, ибо мне помнится, что ты собиралась броситься в Сену или что тебе было страшно, однако ты передумала, и вот уже ты совсем рядом, и ты слегка колеблешься во сне, как если бы тебе снилось, что ты все же ушла и наконец оказалась на набережной и бросилась в воду. И так из раза в раз, чтобы потом заснуть с опухшими от глупых слез глазами и спать до одиннадцати, часа, когда разносят утренние газеты с сообщениями о тех, кто действительно утопился.
 До чего ты смешна. Твоя патетическая решительность, такие театральные жесты, как потребность, уходя, хлопнуть дверью, заставляют задаться вопросом, неужели ты и впрямь веришь в свои угрозы, в свой дешевый шантаж, набившие оскомину полные драматизма сцены, замешанные на слезах, реестр эпитетов и упреков. Ты достойна другого мужчины, который не оставит твои слова без ответа, с которым вы мало-помалу вырастете в идеальную пару, в потихоньку смердящих мужчину и женщину, разлагающихся, глядя друг другу в глаза, чтобы удостовериться в ничтожной отсрочке, и снова жить, и снова ринуться в утверждение истинности невозделанного клочка земли и дна кастрюли. Итак, предпочитаю молчать, закуриваю сигарету и слушаю тебя, слушаю твои жалобы (согласен, однако чем же я могу помочь) или же, что куда предпочтительнее, засыпаю, убаюкиваемый твоими привычными проклятиями, прикрыв глаза и совместив на мгновение первые приливы сна с забавными взмахами твоих рук в ночной рубашке при свете люстры, которую нам подарили в день нашей свадьбы, и наконец, по-видимому, засыпаю, взяв с собой (признаюсь тебе в этом почти с любовью) все мало-мальски пригодное из твоих жестов и упреков, клокочущий звук, искажающий губы, посиневшие от негодования. Мои сны от этого станут богаче, в них, поверь мне, топиться никто не станет.
 Будь это так, что тебя держит в этой постели, которую ты готова сменить на другую, широкую и струящуюся. Ты спишь и во сне слегка шевелишь ногой, придавая простыне все новые и новые очертания, похоже, ты чем-то раздражена или, скорее, огорчена, и твои губы, напитанные презрением, усталостью и горечью, едва ли не препятствуют дыханию, порывистому, как ветерок, и не будь я ожесточен из-за вечных твоих пустых угроз, я, как прежде, считал бы тебя прекрасной, как если бы во сне ты снова стала бы почти желанной, возвращая нас к утраченной близости и прежним чувствам, столь далеким от этого тревожного утра, зашелестевшего шинами и заголосившего холопствующими петушиными криками. Стоит ли снова и снова задаваться вопросом, действительно ли ты ушла и ты ли это хлопнула дверью в тот самый миг, когда я погружался в беспамятство, поэтому-то, наверное, я и хочу касаться тебя, пусть даже и не сомневаясь в том, что ты здесь, что ты так никуда и не вышла, это всего лишь ветер захлопнул дверь, мне померещилось, что ты ушла, а ты тем временем, не догадываясь, что я сплю, запугивала меня угрозами. И все же я к тебе прикасаюсь лишь потому, что так приятно в зеленоватом предрассветном полумраке дотронуться до вздрогнувшего и отпрянувшего плеча. Мои пальцы повторяют безупречную линию шеи, меня ласкает твое ночное, приторно-сладкое дыхание, и вот уже неосознанно привлекаю к себе твое едва прикрытое простыней тело, и, хотя, глухо протестуя, ты изгибаешься, пытаясь высвободиться, мы оба прекрасно знаем эту игру, чтобы в нее не верить, так уж заведено, чтобы ты отворачивалась, что-то отрывисто бормотала, отбиваясь всем своим дремотным и покоренным телом, все равно в эти мгновения мы нерасторжимы, раз черная и белая нити свирепо сплетаются, как пауки в кувшине. Простыня вспыхивает белыми складками, прорезывает воздух и растворяется во мраке, и тогда рассвет обволакивает нас, уже нагих, единым вязким колеблемым светом, хотя ты все еще сопротивляешься, вскидываешь руки, сжимаешься, и вдруг - бешеные всплески бедер, и снова защелкнуты адовы клещи, готовые отторгнуть меня от меня самого. Мне приятно владеть тобой (как и прежде, неспешно, с ритуальной изысканностью), бережно гнуть твои камышовые руки, приноравливаясь к блаженству трепещущего тела, распахнутых глаз, пока наконец ты не затихаешь в плавных муаровых ритмах, пузырьками со дна ко мне поднимаясь, я с нежностью запускаю пальцы в твои рассыпавшиеся по подушке волосы, с удивлением вижу, как в зеленом полумраке к тебе струится моя рука, и я уже знаю, что тебя только что извлекли из воды, конечно же, слишком поздно, и ты лежишь теперь на каменной набережной, в обрамленье туфель и криков, лежишь лицом кверху, нагая, и влажны твои волосы, и распахнуты твои глаза.

Мы получаем большое количество писем с просьбами опубликовать интервью с Юрием Грымовым. И вот в нашем юбилейном номере шеф-редактор нашего журнала и известный режиссер рассказывает о себе и своих проектах.

   Fакел: Юрий, помните, был такой популярный фильм в 80-х - "Курьер"? Там одна пожилая дама говорила: "Я каждый день смотрю телевизор и поэтому точно знаю, что у нас замечательная молодежь". Вы сейчас возглавляете Дирекцию молодежных программ в Федерации Интернет Образования. А какая молодежь сегодня, вы себе представляете?

Юрий Грымов: Ну уж точно не такая, как чаще всего показывают по телевизору. Когда-то умная женщина и хорошая актриса Мэрил Стрип сказала, что проще всего получить "Оскара", сыграв какого-нибудь сумасшедшего наркомана или несчастную проститутку. А сыграть здорового, нормального человека и получить за это "Оскара" невероятно сложно. Вот и телевидение у нас в погоне за рейтингами совсем не напрягается, чтобы показывать реальную, нормальную молодежь. Гораздо проще показывать дебилов и наркоманов. Эффектнее, зрелищнее, а потому - выгоднее. Посмотрите, во что сейчас превратились ежедневные новости - сплошные "Катастрофы недели" или бесконечная программа "Вы - очевидец". Никакого позитива! Большая часть журналистов не утруждает себя, чтобы копнуть глубже. Между тем молодежь у нас - не скажу, что совершенно замечательная, но она - очень разная...

F.: Не только дебилы и наркоманы?

ЮГ: Представление о том, что современная молодежь - сплошные ублюдки и отморозки, крайне неверное. Те, кто так говорит, не имеют о молодежи совершенно никакого представления. Подавляющее большинство нынешней молодежи - это очень активные, целеустремленные, позитивно настроенные люди. И они, конечно, более критично относятся ко всему, что им "вешают на уши" взрослые товарищи. Они не хотят воспринимать жизнь как раньше - все на веру, а требуют доказательств. Гораздо проще навешивать ярлыки, чем разговаривать с молодежью на равных, аргументируя свою точку зрения, доказывая свою правоту...

F.: В общем, надо не впадать в обличительный пафос, а общаться с молодежью? Например, заниматься ее образованием...

ЮГ: Ну да. Это, знаете, как старый разговор о том, как бороться с наркоманией: лечить тех, кто сейчас болен, или заниматься новым поколением. Для меня ответ очевиден - заниматься новым поколением. Теми, кто еще не подсел на наркотики. Поэтому и вопросы образования сейчас как никогда актуальны. Надо не кричать на всех углах, что вот, "лучшие мозги утекают на Запад", а заниматься выращиванием новых "мозговитых" юношей и девушек, обеспечивать им достойное применение и возможность самореализации. Кстати, Интернет для этого - очень удобное поле. Если сейчас Россия не ухватится за Интернет, то мы можем со временем сильно отстать в развитии. Именно поэтому Федерация Интернет Образования готовит прежде всего учителей. Здесь собрались потрясающе образованные и современные люди, которым действительно небезразлично развитие образования в стране. Я рад, что они не кричат об этом на каждом шагу, а просто делают свое дело. Чтобы дети в наших школах учились не у тех педагогов, которые "отстали от поезда", а которые могут считаться современными.

F.: В Федерации Интернет Образования вы также являетесь шеф-редактором журнала "Fакел". Кому, на ваш взгляд, адресован журнал?

ЮГ:О журнале "Fакел" исчерпывающе написано на его обложке: "Журнал для тех, кому больше всех надо". Это журнал для думающего человека от 16 до 25 лет, которому небезразлично собственное будущее. Для такого человека, который знает, что кроме него самого за него никто другой не несет никакой ответственности. Который знает, что жизнь сложна. Но и прекрасна именно потому, что несправедлива. Такой человек не будет сидеть и ждать, что ему что-то принесут "на блюдечке с голубой каемочкой". Он будет всего добиваться сам, собственными силами, собственными мозгами...

F.:В общем, журнал явно не для поколения потерянных людей...

ЮГ: Это журнал для "Поколения ОК", для тех, у которых все хорошо. Для нового поколения молодежи, которые занимаются собой, своим образованием, не прозябают дни и ночи напролет по притонам и кабакам, а живут насыщенной жизнью и ценят эту жизнь во всех ее проявлениях. С каждым годом таких молодых людей в нашей стране становится все больше.

F.: В чем принципиальное отличие "Fакела" от других журналов?

ЮГ: В том, что он зажигает, в прямом и переносном смысле. Зажигает желание пошевелить собственными мозгами. Почитать то, что в нем напечатано. Обдумать. Может быть, обсудить с друзьями. Сделать для себя какие-то выводы - причем собственные выводы. Так как в "Fакеле" мы стараемся не давать ничему окончательных оценок и уж тем более не выводить какую-то мораль.

Этого не будет в "Fакеле" никогда. Потому что мораль - это ты сам. Мы в "Fакеле" не отвечаем на вопросы, мы их задаем. Я вообще не люблю журналы, которые отвечают на все вопросы. В которых журналисты почему-то решили, что их сугубо личная точка зрения является истиной в последней инстанции. А между тем они сами нередко плохо разбираются в том, о чем пишут. И это еще полбеды. Зачастую они просто не напрягаются, чтобы в этом разобраться. При этом они забывают, что читатели ничуть не глупее их и что давно прошли времена газеты "Правда", когда советские люди безоговорочно верили печатному слову. По крайней мере, "Fакел" мы делаем для думающих читателей... Кстати, кроме самого журнала есть сайт www.fakel.org с сетевыми версиями каждого номера и возможностью обмена мнениями о статьях между читателями, авторами и редакторами и уникальная www.f-abrika.ru, предоставляющая возможность и пространство для безграничного самовыражения любого желающего.

F.: А зачем лично вам нужен "Fакел"?

ЮГ: Раньше я покупал и просматривал большое количество популярных глянцевых журналов, но потом перестал. Потому что они все какие-то ленивые, однообразные, везде публикуются одни и те же авторы. Мне не нравится, что большинство из них - это как бы адаптированные иностранные издания, переводные, чуть-чуть обрусевшие. Но ведь мы - страна с богатейшей культурой, со своими традициями. Зачем бездумно копировать Запад? Надо искать другое звучание, свое, оригинальное. Но я такой человек, что не люблю пустого критиканства. Когда люди что-то голословно критикуют, мне всегда хочется сказать: "На, возьми да сделай!". Поэтому и появилась идея сделать журнал, который соответствовал бы моим представлениям об интересном отечественном журнале. Мне, например, небезразлично, какое поколение будет дальше. Потому что это будущее людей, которым сейчас лет 16. Но это и мое будущее тоже. В свои 40-50 лет я не хочу стать ханжой и говорить, какая ужасная страна и какая ужасная молодежь.

И я очень рад, что эту инициативу поддержала компания "Юкос". Им тоже больше всех надо. Я уже два года работаю в этой компании и рад этому. Потому что мне нравится их демократичность. Здесь нет тяжести мегакомпании. Это хорошая, динамичная компания европейского уровня. Здесь работают современные люди, которым небезразлично будущее, - и свое, и нашей страны.

F.: Есть ли у "Fакела" какая-то социальная позиция или это просто "умный журнал"?

ЮГ: Просто "умный журнал" - это тоже немало. И позиция тоже есть. Во-первых, это жизнь на трезвую голову. Совершенно точно. Мы сильно обедняем свои возможности, употребляя наркотики и алкоголь. Галлюционировать на чистую голову гораздо круче. И продуктивнее. Во-вторых, наша позиция - это ежедневное образование. И образование происходит не только за партой, оно происходит постоянно. Любой поступок, совершенный публично, это тоже результат образования.

F.: Почему в журнале нет материалов на тему политики и религии? Неформатно или слишком щепетильно?

ЮГ: Мы не отторгаем сознательно эти вопросы, потому что они, безусловно, волнуют каждого. Каждый человек так или иначе впутан в политику. Может все, о чем мы сегодня пишем, - это и есть политика? А религия - это вообще движение. Просто на сегодняшний день мы еще не нашли таких авторов, которые могли бы разделять нашу позицию в этом вопросе - без совковой злобы, без шапкозакидательства, без каких-то гнилых желтых фактов.

F.: По какому принципу отбираются материалы?

ЮГ: Как и в кино, в журнале для меня важен ритм. Содержание, последовательность, динамика текстов и иллюстраций. Я уделяю этому большое внимание. Не могу сказать, что я большой специалист в печатном деле. Но я руководствуюсь интуицией. И иду от себя: что интересно прежде всего мне самому. Возможно, это как-то заинтересует и наших читателей. Может быть, я просто компенсирую то, чего мне не хватало в мои 16-20 лет. Причем повторюсь, мы не навязываем свои мысли и не строим всех в одну шеренгу.

И еще. Мне бы хотелось, чтобы журнал не прочитывали за раз, а возвращались к нему время от времени, как к приятному собеседнику. Это нелегко. В свое время мы делали журнал "Посмотри", и в "Fакеле" представлены некоторые фрагменты оттуда: фотографии практически без комментариев. То есть фото само по себе является неким документом. Однако если три года назад я считал, что актуально - "посмотри", то теперь актуальным является "почитай". Поэтому "Fакел" - это прежде всего "почитай".

В каждом номере журнала мы поднимаем какую-то одну тему - Общество потребления, Экспертиза, Экстремизм и Патриотизм, Семья и Образование. В этом, юбилейном номере, мы собрали подборку разных материалов из разных журналов вышедших за год, которые наилучшим образом отражают сферу интересов нашего журнала. Но и в этом номере мы не изменяем традиций - он тоже посвящен определенной теме. Он посвящен Школе, в самом широком понимании этого слова - Школе жизни.

Кстати, пользуясь случаем, я поздравляю всех, кто начинает учиться, - в школе, в институте, вообще по жизни. Для вас и для остальных наших читателей "Fакел" делает подарок - с января 2003 года мы открываем подписку, благодаря которой любой желающий сможет получить журнал абсолютно бесплатно, оплатив только доставку (14 рублей 99 копеек. - Прим. ред.). Эти деньги идут исключительно на почтовые расходы. Если вдруг у кого-то воруют почту из ящика, такое бывает, есть возможность забирать "Fакел" лично в ближайшем почтовом отделении.

F.: А что для тебя школа жизни? Кого ты можешь назвать своим учителем?

ЮГ: Ну, во-первых, я думаю, мое обучение еще не закончилось. А вообще много было всяких моментов. И служба в армии тоже дала мне некую коррекцию действительности. Еще в детстве был такой эпизод. Однажды я уговорил маму дать мне 60 рублей на джинсы. Тогда это были большие деньги, ползарплаты. А джинсы были не чем-то обычным, повседневным. Джинсы были мечтой любого подростка. И я отдал деньги одному парню, чтобы тот достал мне джинсы, - просто так пойти и купить их было тогда невозможно. Парень джинсы мне так и не принес. Он меня просто "кинул". С тех пор я стал гораздо жестче, требовательнее относиться к себе и к людям.

Потом я работал в шоу-бизнесе. Это известный "террариум единомышленников", но это - тоже очень хорошая школа жизни.

А по поводу учителей... Трудно выделить кого-то одного. Я, например, большой поклонник Тарковского. Его творчества, его отношения к кино и к жизни. Если говорить про политику, то я был большим поклонником Сахарова. Даже ездил специально в Горький посмотреть, где он жил. Много читал о нем, его интервью: у него была жизненная позиция. Она была очень субъективной, но я люблю субъективных людей.

F.:Расскажите о своем новом фильме.

ЮГ: Мы, наша группа, еще до конца не отошли от "Коллекционера". Сейчас его активно приглашают на различные международные фестивали - вот в ближайшее время едем в Италию, потом, вероятно, в Каир... Люди делятся своими впечатлениями о "Коллекционере", кто-то хвалит, кто-то ругает... Но по прошествии уже почти года со дня премьеры я полностью подписываюсь под тем, что сделал. Мне за свою работу не стыдно. Я не хотел бы сейчас ничего переделывать. А что касается нового фильма... Надеюсь, мы его скоро запустим. Права мы уже купили - это будет фильм по известному роману Людмилы Улицкой "Казус Кукоцкого". Это очень интересное, безумно современное произведение. Время действия - сороковые-шестидесятые годы минувшего ХХ века. Разгром генетики, "лысенковщина", уголовная ответственность за аборты, аресты и лагеря, похороны Сталина, хрущевская Оттепель, богемные джазмены и так далее. При всем при этом кино будет современное, динамичное, неожиданное. Оно будет о тех проблемах, которые актуальны именно сейчас, - Любовь и Секс, Душа и поиски души и смысла человеческого существования, безумное напряжение и настоящий Поступок. И еще рассказ о том, что смерти нет. Есть расстрелы, убийства, но нет смерти как таковой. Есть надежда, что люди, разлученные концом физического существования, обязательно встретятся в своей следующей жизни. Они станут лучше и мудрее, совершив переоценку всего содеянного ими ранее.

F.: Какие качества вы больше всего цените в человеке и что бы вы никогда не простили?

ЮГ: Человек слаб, это абсолютно точно. И ему, наверное, можно простить все, потому что он человек. Я уважаю творческий подход. Ко всему. Творить - это очень важно. И я не люблю людей, которые слишком ориентируются на общественное мнение, впадают в зависимость от него, под него подстраиваются. Я - за собственное мнение.

(с) www.fakel.org

Мы и СМИ

	Жизнь без СМИ стала невозможной. Нас подсадили на СМИ, как наркоманов на иглу. Что делает большинство, когда просыпается утром? Не вскакивает на зарядку и даже не спешит в туалет. Большинство первым делом врубает телевизор. Легче проснуться, когда подкорка головного мозга раздражается новым объемом информации. Нужной или ненужной, правдивой или не очень - это отдельный вопрос. Между тем для общества сейчас глобальная проблема - могут ли СМИ быть честными? Можно ли им доверять? Когда-то, придя к власти в нашей стране, коммунисты убрали веру как таковую, а вероисповедание заменили научным коммунизмом, атеизмом и партийной пропагандой. На место веры для многих людей пришли партийные СМИ. Слово Бога отняли, а его место заняли газеты, журналы и впоследствии телевизор. С тех пор количество СМИ возросло. И большинство из них оправдывают свое существование Свободой Слова и Свободой Выбора. Но так ли это на самом деле? Свободны ли мы? Есть ли у нас действительный Выбор источников информации? Боюсь, что оффлайновые СМИ этого Выбора нам уже не предоставляют... Всю страну подсадили на "пугалки" вроде "Дорожного патруля" или программы "Вы - очевидец". Сейчас в России, например, вы никогда не увидите роды в эфире, вместо них - отрубленные на войне головы, причем самым крупным планом. Все наше ТВ превратилось в сплошные "Катастрофы недели", а позитивных новостей как будто вообще не существует. Главные новости только о том, что случилось плохого. Каждый час, наперегонки. Все каналы стали одинаковые, одни и те же репортажи, новости, как под копирку. Неинтересно все это. Вспомните реакцию американцев на события 11 сентября... Без всякой цензуры телеканалы сознательно НЕ показывали несчастных людей, которые выбрасывались из горящих небоскребов. Затормозили выход в прокат всех фильмов, где присутствовали башни-близнецы, чтобы лишний раз не травмировать соотечественников... В наших же СМИ никаких тормозов, похоже, не осталось. В дни трагедии "Курска" показывали боевик про подводников "В зоне особого внимания". Это же просто моральный садизм. Еще в эти дни, когда вообще кино смотреть не хотелось, показывали великие фильмы Андрея Тарковского. О какой любви к авторскому кинематографу может идти речь после такого "уместного" показа? Хуже всего, что на все эти "пугалки" подсели сами журналисты. Это им нравится, потому что приносит высокий рейтинг и славу. А скоро, накануне новых выборов, еще и кандидатам в депутаты придется, чтобы завоевать симпатии избирателей, уже не программами конкурировать, а петь, плясать, выигрывать миллионы и прикидываться дурачками в студиях различных "семейных" шоу. На нас обрушится волна сплошного серо-черного пиара с его скандалами и "разоблачениями". В общем, одна бесконечная программа "ЗА ОКОННЫМ СТЕКЛОМ". В СМИ создается совершенно искусственный, виртуальный мир, о появлении которого уже давно предупреждали многие известные писатели - от снова модного фантаста-амфетаминщика Филиппа К. Дика, автора "Особого мнения", до уже подзабытого грибоеда Пелевина с его "Generation П". Смотреть телевизор сегодня - это реальная ошибка. Это бесплатный сыр - вы же платите только за электричество. И поэтому за эту халяву приносите в жертву свою психику. Бесплатно получаете рекламу дурацких передач, майонеза, бульонных кубиков, мерзких политиков, прокладок - всего чего угодно. Еще один недостаток современного телевидения - когда за меня верстают канал. Какой-то дядя решает, что мне смотреть сейчас, что днем, а что вечером. А вот на CNN , как известно, круглые сутки только новости. Потому что их нельзя уместить в тридцать минут "нарезки". Их гораздо больше, и все новости - разные. Поэтому я - за кабельное телевидение, за специализированное. Интернет в этом смысле - еще одна наша надежда. Там ты сам выбираешь, сам себе готовишь салат для мозгов, хочешь то, хочешь - это. Очень хотелось бы, чтобы Интернет, по влиянию и мощности, занял место не меньшее, чем нынешнее ТВ. Могут ли СМИ быть честными - это сложный вопрос. Но они должны быть адекватными - излагать факты, знать цену произнесенному слову. Во времена застоя с телевидения увольняли за малейший "ляп" в эфире, за неправильное ударение, а теперь все почему-то рассчитывают на авось. Поэтому и цена информации стала относительной. Наш журнал "Fакел" в этом смысле - один из немногих, кто за свои слова отвечает. И еще немного по поводу цензуры. Существует единственный закон, на который необходимо ориентироваться в этих вопросах - это Конституция. Там четко и конкретно написано и про фашизм, и про порнографию, и про все остальное. Все, что не нарушает Конституцию, - разрешено, а если закон конституционный несовершенен, то уж извините, господа политики, придумайте хорошие законы... А разговоры о каких-то там комитетах, комиссиях - смешны. Ведь все равно там будет участвовать человеческий фактор - люблю-не-люблю - все равно будет субъективизм и вкусовщина. Ну и еще - можно ограничивать доступ, как это делают за границей, ставят "иксики": детям до шестнадцати, до восемнадцати. Это мудро и правильно. Я знаю много по-настоящему талантливых произведений, но не хотел бы, чтобы моя дочь читала (или смотрела) их сейчас, в слишком юном возрасте. Цензура - это прежде всего самоограничение. И ответственность за слова и поступки. Правда, вот с ответственностью в нашей стране не всегда было хорошо... Но это уже тема для отдельного разговора. Юрий Грымов, твой шеф-редактор