ФОТОГРАФ - АНДРЕЙ СМИРНОВ (aka Andy Tenero)

1. Надо забыть все прошлое. Не надо думать о причиненных тебе обидах. Лишь бы можно было сотрудничать. Также и народ должен забыть о своих прошлых обидах. Будущее светло, надо ему все принести.

2. Надо перекинуть мост в будущее. Не надо оглядываться назад. Если ты совершил ошибку, подумай, как надо было поступить и в следующий раз так и поступай.

3. Каждый день для развития мышления надо брать какой-нибудь вопрос и рассматривать его со всех сторон и сопоставлять его с другими вопросами. Советовать это и другим.

4. Надо изучать психическую энергию, наблюдая за ее выявлениями. Записывать.

5. Надо следить, чтобы каждое действие, даже малейшее, было сознательно. Если я беру книгу или протягиваю руку, чтобы это происходило сознательно.

6. Надо построить свой внутренний устав или правила, чтобы знать чем руководствоваться.

7. Живая Этика - норма поведения, приложенная в жизни.

8. Выбери себе несколько раз в день время для молчания духа.

В безмолвии откроем сердце указу Вл. Иногда своими желаниями мы заграждаем голос Учителя.

9. Если случайно является новая мысль, новое построение, новое переживание, надо записать. Потом конкретно явиться ответ в жизни. Особенно внимательным надо быть к повторным мыслям.

10. Вечером надо подумать, что ты уже сегодня сделал по Учению. Не то, что уже по твоей натуре согласно с Учением, но то, что ты по Учению совершил наперекор своей натуре.

11. Самое главное - выдержка во всем. Мы многое хорошее начинаем, но не кончаем.

12. Когда человек начинает заниматься Учением, происходит будто сгущение теней. У каждого выявляются его плохие качества. Так же, когда вспахивают землю, появляются сорняки. Происходит переоценка. Поэтому надо знать свой путь и обрести терпение.

13. Самая сердечная беседа - это с глазу на глаз. Так любят беседовать на Востоке.

Не надо читать вместе, но отдельно, потом делиться.

14. Требовать, приказывать другому не надо, но высказать так, чтобы другой понял. Найти такую формулу, которую другой принял бы.

15. Убедить личным примером.

16. Важно подобрать слова, чтобы не увеличить самость другого. А то вместо помощи можно ухудшить дело.

17. Кто руководит, должен иметь чуткость, чтобы видеть, хватит ли у другого огня и сил для дальнейшего развития.

Каждый приходящий приносит свою ношу - карму, прежде чем приобщить, надо узнать, кто он.

18. Что же делать? Принимая во внимание теперешние условия, возможности, стараться говорить на понятном языке.

Надо путем науки, искусства, морали воздействовать на окружающее и поднимать энтузиазм и героизм. Надо во всем и всегда поддерживать энтузиазм, если он направлен на Общее Благо.

19. Западные философы говорят высокие слова, но живут обыденной жизнью. А от того Запад не преуспевает. Напротив, Восток сразу применяет в жизни.

20. Вряд ли западным путем можно освободиться от своих ошибок. Запад советует раскаяние, но это - цепь. Восток же не думает об ошибках, но сразу, всем существом, старается жить так как надо.

Юрий Рерих

Стекл как трезвышко

Меня все время преследуют умные мысли...но я быстрее!!!

Ой, ну что же вы стоите на пороге? Не стесняйтесь, идите нах…!

В job ываю!

Душа хочет романтики, а жопа приключений!

Всю ночь не смыкала ног...

Жизнь, как туалетная бумага! Кажется, что длинная, а тратишь на всякое дерьмо!

Однолюб, но многоёб.

Ни как ни могу собраться с мыслями, то я занят, то они!!!

Счастье - это когда тебе все завидуют, а нагадить не могут...

Если третий день подряд не хочется работать, то сегодня среда

Жили-были Ох и Ах. Все им было пох и нах

Шапочка со смывом

Интуиция - это способность головы чуять жопой.

Я умный, потому что очень скромный, поэтому такой красивый...

Любовь помогает убить время, время помогает убить любовь.

ничего хорошего из меня так и не вышло...

Пишите громче! Я вас не слышу!

Длина минуты зависит от того, с какой стороны двери туалета Вы находитесь

 И создал Бог женщину!..Существо получилось злобное, но симпатишное..)))

Будешь много знать, станешь п..дец каким умным!

трудо выебудни

судя по вашим ох..евшим лицам, вы слегка удивлены...

У вас никогда не получится тихо пукнуть на работе, когда вы сидите в наушниках.

РОДИТЕЛИ ХОТЕЛИ ЧТОБЫ ИЗ МЕНЯ ВЫШЕТ ТОЛК......ТАК И ПОЛУЧИЛОСЬ....ТОЛК ВЫШЕЛ, БЕСТОЛОЧЬ ОСТАЛАСЬ

Доехала нормально. Целую. Крыша.

Работа - не волк. Работа - ворк, а волк - ходить.

80 таблеток Тик-так на завтрак, 60 на обед и 40 на ужин. И дыхание всегда свежее.. только слабое...

Девиз женщин: "Бороться и искать, найти и... не давать!!!"

Не так я вас любил, как вы стонали !..

Thinking.. 35% competed..

Когда на душе скребут кошки - это не просто так. Это они насранное закапывают.

"ПОТЕНЦИЯ" наоборот - "ЯИЦ НЕТ, ОП!"

Работаю. Проснусь - отвечу!

говори, говори.. я всегда зеваю когда мне интересно..

устала, как жопа на лекциях!!!

За пpекpасных дам и других мифических персонажей!

Жизнь прекрасна!!!!! И плевать, что это неправда...

Как ни крутись, а жопа всегда сзади...

Ради денег люди готовы пойти на ВСЁ! Даже на работу...

Ничто так не снимает сонливость, как чашечка крепкого, сладкого, горячего кофе, пролитого на ЖИВОТ!

Выпороть-бы Вас.. да, боюсь, не удержусь и вы#бу..

  Очень хочу ребенка... девочку... лет 18-ти

Печатаю слепым методом. 400 знаков в минуту. Но такой бред получается!

Hе все то пиво, что желтое и пенится...

Странная штука жизнь - вроде затрахала, а не удовлетворяет((

- Дим, может, кофе? - Оль, может, сразу?

Я в порядке.В каком-то очень х..вом, но порядке...

И каждую ночь оборотень Mаша превращалась в бревно...

Парни любят красивых и недоступных...Пойду накрашусь и запрусь в сейф!

В начале было слово. Но судя по тому, как события стали развиваться дальше, слово было матерным.

Прислушайся к голосу разума! Слышишь? Слышишь, какую чушь он несёт?!

Положа руку на сердце, трудно удержаться от того, что бы не потискать грудь.

Весна покажет кто где какал!

Идея пришла в голову и теперь битый час упорно ищет мозг.

Если человека кусает вампир, он становится вампиром. Такое ощущение, что очень многих вокруг искусали бараны...

картина Репина приплыли - всю ночь гребли, а лодку отвязать забыли...

За что ни возьмусь – везде приятно!

От вашей пошлости со мной оргазм случится.

Мы слишком редко видимся, чтобы при встрече пить чай.

Во что влюбился, то и целуй!

Если трезво смотреть на мысли, то невольно хочется выпить........

простите, что я говорю, когда вы перебиваете...

Я и не думал о любви... Но ты так кстати наклонилась!

Хотите, чтобы Ваши глаза были большими и выразительными?? Тужьтесь!!!

Деньги точно НЕ зло, зло так быстро не исчезает.

влюбиться - это как наложить в штаны, все это видят, но никто не чувствует этого тепла...

У китайцев нет слова "изменил", а есть слово "перепутал"...

Труд из обезьяны сделал уставшую обезьяну

Душа просит романтики, а жопа приключений!

беспорядочные деловые связи

Мысль - - это оргазм мозга. Те, кто способен его испытать - получают истинное наслаждение, остальным приходится имитировать.

иногда очень хочется уехать куда-нить в индию - подальше от этого закостеневшего от накопления и понтов мирка

- да

- я реально поеду в индию

ага

да, я бы хотел, как возможность появится...

- поехали!

- уже что-то добились

- можно позволить себе

не занимай ты позицию апшифтера ну что значит добились?

- ну типа достигли

- нет?

я бы не вмещал себя и свою жизнь в какие-то мерки

- согласен

- полюбому есть разница что было 5 лет назад

- и тем что сейчас

- я не хочу сказал что все стало лучше

- нет

конечно, разница есть, потому что мы живы но без знаков + и -

- + и - в плане здоровья или опыта .. вот о чем я

- здоровья явно больше не стало

ну наверное

ага

а добиваться в нашем мире - это значит идти по трупам и грызть глотки - что мне в корне чуждо не хочу никого оттирать

и если подумать, весь бизнес на этом основан - ты тока вдумайся - слово "агрессивный" в контексте большого бизнеса - однозначно положительный эпитет

успех - это когда ты схавал кого-то (и не дал ему что-то схавать, чтоб он сдох нах) и не отравился, а потом заюзал всех благ чем больше, тем лучше - вот тогда тебя все уважают

это суть современного одноразового мира, одноразового, потому что придет другой - более успешный - и схавает тебя... и так далее - пищевая цепочку

это как на машине ездить - похуй, что из земли все соки выжимают для этого, зато быстро и с таким желанным комфортом... и вдруг раз, шею сворачиваешь почему-то...

- да я понимаю тебя

- борьбу компаний можно сравнить с отношениями разных стран

а это и есть те же компании - сырьевые в наши времена

они и решают все

BP, Exxon и Газпром/Роснефть - основные

а вот эта вся лечка про столкновение культур - хорошо им удалась

- хм

ах ну да, ОПЕК... ))))

типа мусульмане всегда были хорошими, а вдруг стали плохими

- корпорации размером в страны

в несколько стран

- потом в континенты

- потом в звездные системы

- дай только повод

ага

- бизнес дело такое.. ничего святого

да, гадко все это

Посвящается Пупе и букве "М"

Когда ты покинул меня, я была француженкой. И композитором. И тогда я села в поезд. Под водой. Чтобы потопить мои сны. Похоронить твой прах. Я стала англичанкой. И композитором. Это было правильно. И вот к чему это привело. Дождливый вечер. Лондон.

Я хорошо помню все «случайности», подтолкнувшие меня к событиям того вечера. Как к свиданию, столь прекрасному, что я и мечтать о таком не смела, до такой степени все было плохо, однако надежда на него превратила мою жизнь в этакую воронку, которая затягивала меня, не позволяя выскользнуть. Чтобы вновь обрести тебя. Где бы ты ни был.

Тем вечером над Лондоном шел живописный дождь. Начался сезон художественных выставок.

Лондон,4 ноября

Снаружи: Темно.

Внутри (меня): Тоже темно,

182 дня после твоей смерти.

Я приглашена. На выставку произведений художников Амазонии. На очередную выставку, где придется демонстрировать свою визитку и абсолютную - в настоящий момент - неспособность проникнуть в извилистые глубины внутреннего мира художника.

Не хочу туда идти. Льет как из ведра. В сезон картин. Воздух пахнет пылью, холодный, прямо-таки ледяной. Столько причин не отдавать мое израненное тело этому безжалостному миру.

Звонок. Черт. Я еще в халате. Не готова. Готова только сочинять. Получился бы хит. Жаль. Я чувствовала, как вдохновение теребит нейроны моего мозга. Да-а! Иду-у! По ту сторону двери ждать всегда приходится слишком долго.

Это Клаудиа пришла за мной. Точнее сказать, пришла вырвать меня отсюда. Ладно. Надеваю черное шерстяное платье, шерстяные колготки, шерстяные перчатки, шерстяную шапочку и шерстяной шарф. Я как клубок. Черной шерсти. Стоит потянуть за ниточку... Так вот никогда и не привыкну к этому сырому холоду.

Клаудиа злится, я тоже. Ну вот. Вылезла из норы. Ледяной шок. Бегут машины. Большой черный английский кэб. Огромный салон. Двери автоматически блокируются при остановке. Мы можем оказаться опасными тварями, поэтому наше сиденье отделено от водителя стеклянной перегородкой, чтобы с ним поговорить, нужно нажать на кнопку. Светится красным. Прикольно.

Когда я думаю, что была готова и уже чувствовала всем телом грубо вторгавшуюся в меня музыку моего хита. Это ведь всегда верный знак. Когда хочется отворить нутро. Злюсь еще больше. Ну я и молодец! Не надо было все бросать. Не надо бьшо убегать. Хит. Смешно. Как я могу сочинить хит? Мой огонек погас. Больше из меня ничего не выходит. Кроме музыки слов, что не успела тебе, сказать, музыки, которая иссушает мысли.

Приехали. October Gallery. Here we are!(1) Внутри гипержарко. Наверно, умру в своем коконе. Ладно. Не открывая рта, здороваюсь со всеми, кого знаю. Представлена какому-то французу, который, похоже, хорошо знаком с художниками. Он ничего. Зовут Филипп. Вместе смотрим картины. Художники - Пабло Амаринго и Франциско Монтес Шуна. Работы неплохие. Даже настроение как будто улучшилось. Картины, говорят, написаны ими под впечатлением от собственных видений. Вызванных каким-то наркотиком. Неким галлюциногенным растением под названием аяхуаска. Никогда не слышала о таком. По части наркотиков я еще девственна. Слишком себя люблю, чтобы так рисковать. По крайней мере, любила, до того как ты умер. Теперь все по-другому. Теперь я меньше боюсь смерти. Меньше боюсь рисковать. Чудно.

1) Вот и мы! (англ.)

Какой-то тип смотрит на меня. Не позволю к себе приставать. Не в настроении сегодня. Хочешь мое фото по e-mail? Вот эта картина суперкрасивая. Вроде как дерево с очень зелеными листьями, корни тянутся из тела, зарытого в земле, - думаю о тебе. Но ты обратился в прах. На земле нарисована змея. Боюсь змей. У этой какой-то необычный вид. Охраняет что-то? Не знаю. Картина завораживает. Простые линии и сочетания красок, видимо, натуральных, - зеленых, коричневых, черных, красных, желтых. Супер.

Черт, он-таки идет ко мне. Ко всему прочему у него еще и мерзкие усики. Чего ему надо? Не хочууу! Мы с моим земляком продолжаем осмотр. И тут он приветствует этого типа с широкой улыбкой на лице! «Корин, хочу тебе представить...» Перебивают. Кто-то заговаривает с Филиппом. На выставках всегда так. Тип не двигается с места. Кивает головой в знак приветствия. Отвечаю небрежно, из глубины своего кокона, притворившись, будто изучаю картину. Безумно нравится. Правда. Очень мощная. Можно сказать, ужасающая. Он по-прежнему рядом. Похож на индейца. Молчит. Стоит смирно. Кажется, подбирает слова. И вот наконец: «В вас есть что-то грустное...»

Первый раз ко мне так подкатывают. Но откуда он знает? Я даже не знакома с этим типом. Хотя, конечно, на моем лице все написано. Клаудиа говорила, что одного взгляда на мою физиономию достаточно, чтобы всерьез задуматься о самоубийстве Обожаю своих подружек. Всегда найдут ост-е словцо, которое непременно разнесет вдребезги мое самомнение. По-моему, у этого человека сложилось то же впечатление, что и у Клаудии. Он меня заинтриговал. Ладно. Решаю сделать вид, что не так уж сильно увлечена картиной. Говорю: «С чего вы взяли?» Ответ: «Растения Амазонии могут помочь вам найти ответ». Ничего не понимаю. Бесит он меня своими загадками сфинкса. Уходит! Бросает меня тут с целой кучей вопросов.

Тут то, что служит мне мозгом, испытывает перегрузку. Да кто же этот тип?

Наконец Филипп, до сих пор дискутировавший с какими-то бесцеремонными персонажами, сообщает мне, что это был Франциско Монтес Шуна, художник, чьей картиной я любовалась. Вот как. Да, у него был очень добрый взгляд. Немного похожий на коровий. Обожаю, как смотрят коровы. Нормандские особенно. Успокаивает. Франциско живет в Амазонии, в Перу, и не только пишет картины, но и считается специалистом по растительному миру амазонских джунглей, говорит Филипп. В 1990 году он основал этноботанический сад Сача-мама, что-то вроде заповедника, где тысяча двести видов деревьев и растений изучаются и описываются этноботаниками с целью создания на их основе лекарства будущего. Да, он и вправду милый.

Надо его найти. Я должна узнать. Странно, но почему-то мне кажется, что он сможет мне помочь. Иначе жизнь моя станет пыткой.

Ага, вот и он. Смотрит и улыбается! Чувствую себя полной идиоткой, обращаясь за помощью после приема, который ему оказала. Ладно. Он все так же улыбается. Ни тени превосходства во взгляде. Это хорошо. Но как завести разговор? Классическое вступление: «Ваши картины прооосто потрясающие!» Вроде доволен. Но не более того. Знакомимся. Корин-Франциско-Очень-Рада.

Он говорит, что я могла бы многому научиться у растений Амазонии, что должна найти звук, мой собственный, какую-то вибрацию, которую смогу воспроизводить... А вы не могли бы объяснить? Улыбается. Он не может мне все объяснить, но, как я поняла, у каждого человека есть свой собственный звук. И этот звук - «ключ», позволяющий восстановить энергетический баланс и прийти к внутренней гармонии. Становится все интереснее. Чувствую, как радостно напрягается мой музыкальный слух. Пауза. Слушаю дальше.

Франциско считает, что по неизвестной ему причине я, видимо, потеряла эту самую внутреннюю гармонию. И чтобы отыскать ее, нужно ехать в Амазонию и пить там эликсиры, приготовленные из особых растений, которые должны помочь мне найти и пропеть тот звук. Снова пауза. Размышляю. Значит, существует какой-то главный звук, уникальная нота, для каждого своя, и стоит только спеть ее, и внутреннее равновесие тут же восстановится? «Да!» - отвечает Франциско. Только это не совсем нота. Вообще-то, это совокупность нескольких нот. Вроде уникальной мелодии.

Я не совсем его понимаю, но то, что я слышу, наполняет меня ликованием. Ну вот. Я снова в хорошем настроении. Да. Так бывает всегда, когда музыка зовет меня. Всегда, когда музыка будоражит кровь и я забываю обо всем вокруг. Внезапно я осознаю, что ты как раз там. Что только звуки могут меня излечить. И привести к тебе...

Потому что от рассказа Франциско мое сердце дрогнуло, как от твоего ласкового дыхания, как от зарницы в ночи. В тот момент я поняла. То очевидное, что разум отвергает. Я поняла, что попала в воронку, ведущую к встрече с тобой. И, что бы я теперь ни делала, пытаясь ускользнуть, эта мелодия все равно станет той картой, на которую я должна буду поставить свою жизнь.

Жадно запоминаю, как отыскать Франциско. Воздух преисполняется радостью. И я вдыхаю его...

Лондон, 11 июля

Я все никак не уеду. Собираю информацию об Амазонии. Откладываю дату отъезда, топчусь на месте. Кажется, я боюсь. Как тот, кто знает, что не сможет отказаться от собственного решения. Значит, остается трудиться. Чтобы оправдаться. Что  бы не было так стыдно за ту женщину во мне, которой страшно. Я - мой единственный враг. Тот, кто подсказывает, как убежать от собственного решения- Где найти сил?

Я играю на сцене. В пьесе, которая длится двадцать четыре часа! Только так мне удается успокоить свои измученные нервы. Пьеса называется The Warp(2).

2) Искажение (англ.)

Я занимаюсь этим два раза в месяц по выходным. Уже три месяца подряд. Клаудиа подкинула мне эту работу. Когда я бросила все во Франции и явилась в Лондон. После твоей смерти. Как бы то ни было, я больше не могла жить среди твоих вещей, в твоем мире, которому ты уже не принадлежал. Я сбежала. Туда, где последствия случившегося станут незримы. Туда, где бегство является единственным, что позволяет не завыть от боли.

Клаудиа - ассистент режиссера. А я должна импровизировать двадцать четыре часа кряду, сопровождая своей музыкой игру актеров. Я тапер в кинотеатре не немого кино. Час за часом я играю свои эмоции. Но сегодня, после четырнадцати часов импровизации, я опустила голову на клавиши рояля, передавая им музыкальные вибрации моего храпа. Баю-бай. Она смеялась. Публика. Кажется, от клавиш на правой щеке остался отпечаток.

Несмотря на это происшествие, продюсер с ВВС World заказала у меня музыку к лондонскому Sacred Voice Festival. Она хотела, чтобы я сочинила что-нибудь на тему «Современная музыка -иранские барабаны». На тексты Рюми, персидского поэта. Я сделала все, как она просила. А сегодня должен состояться концерт!

На перкуссии мне аккомпанирует Бижан Ше-мирани. Тексты читает Рафик Абдулла. Тексты Рюми взяты из книги, которую Рафик недавно издал. Огромный успех. Да-да!

Рассказываю о своих планах путешествия в Амазонию Кристине, продюсеру. Рассказываю о поиске моего звука, о встречах с шаманами. Говорит, ей это интересно. Еще бы, она же продюсирует передачи о музыке со всего мира.

Она даже предлагает сделать программу на радио, где я могла бы делиться опытом. Обещает предоставить все необходимое. Я должна буду лишь записывать то, что думаю, переживаю, с чем сталкиваюсь. Для ВВС World. Согласиться или нет? Пока не решила...

Париж, 11 октября

Снаружи: Светло.

Внутри (мемя): Желание сбежать. Тщетное.

Возраст: Переменный. Вес; 7 (еврокило).

Ну вот. Завтра отправляюсь в Амазонию. На месяц. К Франциско. С того вечера в October Gallery мы много писали друг другу, обсудили кучу вопросов. Сачамама, личный кусочек джунглей Франциско, - это еще и центр изучения методов лечения, унаследованных от индейских и доколумбовых культур. Я же просто хочу найти свой «звук» Хочу найти тебя. Вот и все.

Купила рюкзак. У меня его никогда не было Придется много ходить пешком. Не люблю ходить пешком. Поэтому у меня и не было раньше рюкзака. Наверное. Не люблю слово прогулка. Ладно Складываю вещи в рюкзак. Он двухцветный, темно- и светло-зеленый. Суперкрасивый. Суперпрочный. Вместимость, думаю, литров двадцать Все же оказывается маловат. Даже если все хорошенько утрамбовать.

Спорю сама с собой, решая, что же самое необходимое. Москитная сетка, пять флакончиков средства от москитов, не беру таблетки от малярии, не хочу ничем себя травить. И никаких вакцин. Потому что один раз я уже умирала. Из-за прививки от оспы. Это было в Уагадугу, столице Буркина-Фасо. Мы жили там с родителями с тех пор, как мне исполнился месяц. Мне был почти годик, когда мне сделали эту прививку, и она вызвала сильнейший отек легкого. «Ваша дочь обречена», - сказали в больнице. Кажется, я уже вся посинела. И тогда врач решил прибегнуть к крайним мерам... И я «вернулась». Наверное, хотела обнять того, кто спас мне жизнь. Там, в Уагадугу.

Так. Значит, никаких вакцин. В любом случае для поездки в Амазонию никаких обязательных прививок не требуется. Стараюсь не поддаться искушению взять что-нибудь лишнее. Складная красно-зеленая зубная щетка, паста - ты был дантистом, рыдаю - двое штанов, черные льняные и белые из нового супердышащего материала, две рубашки серая без рукавов и хаки, с кучей рукавов и карманов, двое трусиков, два лифчика, маленькое полотенце, простыня небесно-голубого цвета типа спального мешка для двоих - для меня одной, хозяйственное мыло, швейцарский нож с ножницами и штопором, английский словарик, не стоит забывать, что я согласилась работать на ВВС, два микрофона, два рекордера, двадцать профессиональных минидисков, две подставки для микрофона, маленькая и большая, куча батареек, натуральные красители для Франциско, крем для лица, две пары кед, бежевые и хаки, «Вы, живущие во времени» Валера Новарина, «Сумасшедший» Хали-ла Жибрана и тетради, чтобы я тоже могла писать. Вот и все.

Тринадцать килограммов пятьсот пятьдесят восемь граммов общего веса. На месяц. Если не считать пяти кило оборудования для записи, меня можно назвать девушкой со скромными запросами. Отважная букашка гордости попыталась атаковать громадину моего страха. Мне по-прежнему страшно. В последнее время я стала просыпаться по утрам с щемящим чувством в груди. И не только в груди, но и во всем теле. Страх распространяется. Так мне и надо. Это научит меня ценить тихую жизнь композитора в полной гармонии с пианино и компьютером. Завтра...

Самолет, 12 октября

Снаружи: Светло. Голубое безоблачное небо.

Внутри (меня): Ничего общего с небом.

Подъем (внутренний): Идет на убыль.

В самолете здорово, как и всегда. В самолете я думаю. Мысли бегут по кругу. «Ненавижу сырость ненавижу ходить пешком, боюсь москитов». Снова и снова одно и то же. Париж-Атланта, Атланта-Лима, Лима-Икитос. Минимум двадцать часов пути Развлекаюсь с монитором в спинке кресла передо мной. Он слишком близко. Пассажир впереди откинул спинку сиденья. Бесит. Откидываю свою.

Так-то лучше.

Кристина, продюсер с ВВС, просила записывать все ощущения, мысли, все, что я вижу и чувствую... Не хочу. Я не привыкла рассказывать о том, как провожу время. На голове наушники, у рта большой микрофон, все это подключено к рекордеру для минидисков. Записываю. Три предложения. Все, что удается из себя выжать: «Я в самолете», «Передо мной замечательный экран, на котором я могу смотреть фильмы» и - заключительный, самый трудный аккорд - «Путешествие начинается хорошо, я очень взволнована». Чувствую, что моя карьера журналиста подходит к концу, не успев начаться. И чего я согласилась? Можно посмотреть какой-нибудь фильм. Не хочу. Думаю. Снова «Ненавижу...»

Икитос, пятница, 13-е...

Снаружи: Светло и очень жарко. 8.30 утра.

Внутри (меня): Дату можно было и не называть.

Слишком жарко. Я вспотела. Какое счастье, в аэропорту кто-то ищет «Коринэ». Его зовут Жоэль. Смешно Почти как Ноэль («Рождество» по-французски). Думаю про себя: «Я жоэлевский подарок». Ладно. Простительно. Надо же как-то поднять себе дух. Беру рюкзак и иду с ним. С Жоэлем.

Он сажает меня на красный мотоцикл с прикрепленной сзади красной двухместной коляской под красной пластиковой крышей. Поехали! Ветер набирает скорость. Жоэль рассказывает мне о городе. Я с микрофонами в трясущихся руках, сжимая ногами круп стального коня, записываю все это! Наушники трещат. Хочется высморкаться. Нужно смотреть на вещи позитивно. И неустанно повторять себе: Наушники защищают мои уши от ветра, а микрофон позволяет не наглотаться мошкары, когда я открываю рот... Вдруг доносится голос Жоэля: «Икитос - город на северо-востоке Перу, полмиллиона жителей, возник в конце XIX века благодаря каучуковому буму. Туда можно попасть только на самолете или корабле. Это самый большой город в мире из тех, куда не ведет ни одна автомобильная дорога...»

Представляю себе остров, окруженный зеленым морем джунглей. Скоро я покину этот остров и окунусь в зеленое море. В животе урчит. Еще полчаса пути на север от Икитоса. Стоп.

Продираясь сквозь джунгли с рюкзаком за спиной, в наушниках и с неизменным микрофоном в руках, репортер Тантан(3)  шагает вперед. Прямиком в зеленое царство. Задерживаю дыхание. Самое время погружаться.

3 Репортёр Тантан - популярный герой комиксов.

Не спросила, долго ли идти. Очень разумно с моей стороны. Предпочитаю неведение. Как страус, прячущий голову в песок. Атакуют москиты. Атакует сырость. Атакует жара. Тяжело дышать. Пульс - 200 уд./мин. Ударов в минуту. С меня течет ручьями. Тринадцать килограммов пятьсот пятьдесят восемь граммов. Считаю в уме. Больше четверти моего веса. Слишком тяжело. Позади меня остаются влажные от пота следы. Пытаюсь отдышаться. Теперь тропинка идет в гору. Очень узкая, со всех сторон гигантские деревья метров пятьдесят высотой, они будто прибивают меня к земле. Смеясь. Да-да!

Кругом шум и гам.

Мечтаю прикоснуться к небу, там, в вышине. Пощекотать его разноцветным крылом дельтаплана. Я всегда больше любила летать, чем ходить. Это все от лени, наверное. Когда есть возможность избежать лишних усилий, моя лень всегда сильнее страха.

В любом случае мой дельтаплан разбит вдребезги. Мне повезло, что я уцелела. В последний раз я упала с высоты двадцать метров. Налетел ветер, и крыло сорвалось в пике. Помню, как с вытаращенными глазами судорожно искала, куда бы помягче приземлиться... И тогда два дерева протянули мне ветки помощи. На них-то я и повисла, не получив ни единой царапины! Наверное, цветом лица я очень напоминала призрака. «Хорошо, что я им не стала», - промелькнула мысль...

Конечно, умирать не время. Я еще должна была встретить тебя. «Довольствуйся своей природной бескрылостью», - сказал мне внутренний голос. Это жестоко. С тех пор я больше не летала. Только во сне.

Шум. Звуки леса подавляют меня. Они сливаются с барабанной дробью сердца. Заставляют молчать. Они живые. Я иду. Теряя живительную влагу. И слушаю...                                  Ну вот и добрались. Полчаса мы шли по джунглям. Я вся растаяла. Тропинка привела в тропический сад с огромной хижиной посреди. Стройка еще идет. Передо мной предстает Сачамама. Взрыв эмоций. Красота! Серый дым, расцвеченный пестрыми бликами джунглей, что-то рисует в вышине. Дым идет из одной из хижин. Вдыхаю. Пахнет костром. Всего здесь пять хижин. Они, как деревья, разбросаны по саду. Внушают чувство защищенности. Деревянный каркас, крыша из листьев, дощатый пол примерно в метре от земли. На сваях. Стен нет, лишь своеобразные изгороди да москитные сетки.

Хижина на входе в Сачамаму самая большая. Около пятисот квадратных метров. Жоэль говорит, что Франциско намерен устроить здесь школу для ребят из Икитоса. Школу лекарственных растений джунглей и шаманских традиций. Возвращение к истокам. Спасение. Здесь, как и повсюду теперь, дети больше связаны с виртуальным миром, чем с духовным.

Вхожу в одну из хижин. Около пятидесяти квадратных метров. Внутри два длинных деревянных стола, две сидящие женщины, которые смотрят на меня, и полки слева от входа. На полках - куча бутылочек, наполненных экстрактами загадочных растений. На каждую бутылочку наклеена белая этикетка с названием снадобья, написанным черным фломастером. Здорово. Будто в колдовской аптеке.

Приходит Франциско. Суперрада его видеть. Будь я собакой, завиляла бы хвостом. Но нужно сохранять достоинство. Он ни капельки не изменился. Все тот же мягкий, успокаивающий взгляд. Мне хорошо с ним. Предлагает стать ученицей шамана. Это единственный способ найти мои звуки и понять их мир... «Дааааааа», - отвечаю я. Soexcitiiiiing!(4)

4) Это так захватывающе! (англ.)                                                      

Франциско представляет меня двум дамам. Беттина и Джоан. Джоан американка, актриса и продюсер на телевидении, на вид шестьдесят с лишним, очень худая, морщин немного, в основном на шее, впалые загорелые щеки без макияжа, крашеная шатенка с коротко стриженными волосами.

Знакомство по-американски: вот-мы-уже-и-друзья. Она здесь из-за проблем с шейными позвонками. Уже десять лет не может повернуть голову. Испробовала все. А потом один из ее знакомых, этноботаник, специалист по растениям Амазонии и аяхуаске в частности, посоветовал приехать сюда.

Беттина - немка, психиатр, специализируется на психосоматических заболеваниях. Она приехала исследовать влияние аяхуаски на психику. Значит, я здесь единственная, кто хочет найти свой звук... У Беттины на губах красная помада, волосы темные. Худощавая, чуть за пятьдесят. Морщинки в уголках глаз. Как лучики. Контакт сдержанный. Будто изучает меня. Сверлит взглядом. Стоит только отвернуться. Я уверена.        

Франциско говорит, что покажет мою хижину. Отлично. Репортеру нужен отдых. Правда, в его взгляде я замечаю лукавство...

Снова вскидываю на плечи рюкзак. Сторона, прилегающая к моей спине, мокрая насквозь. Ну вот. Теперь мне холодно. Ладно, не страшно. Из белого пластикового бака с краником Франциско наливает воды в бутылку, тоже пластиковую. Питьевая вода. Сюда мне придется за ней ходить. Протягивает бутылку. Это мне.

Идем по тропинке, ведущей в джунгли. Надо же! Пение какой-то одной птицы резко отличается от всех остальных.

- Что это за птица поет? Сначала низкий такой звук, а потом высокий - уууууую, уууууую?

- Это не птица, это большая лягушка.

- Да? Я думала, птица... Бедная дурочка. Иди и молчи! Конца пути пока не видать. «Франциско, еще далеко???» Легкая тревога в голосе. А он даже не отвечает. Улыбаясь, показывает, куда идти. Уклон семьдесят градусов. Минимум. Скользко. Приноравливаюсь, «регулирую тормоза». Рюкзак толкает меня вниз! Бесит. Наверное, было много дождей. Пахнет землей. Внизу наконец можно расслабить ноги. Релаксация. Ну и отвратительно же здесь, внизу! Маленькая речка змеей вьется между деревьев. Вокруг зеленый мшистый хаос. По трем доскам переходим через поток. Света совсем мало. Смотри-ка, хижина! Такая крошечная. И одинокая. Единственная в этой лощине. Я ее даже не сразу заметила. Просто крыша из листьев и деревянный пол.

- Ты видел эту хижину, Франциско? У нее даже стен нет! А крыша-то из чего?

- Из листьев ирапайи.

Ах вот как? Пауза. Мог бы и поподробнее рассказать.

- Но кто же там может жить? Франциско улыбается.

- Ты, например. Это твоя хижина на время очищения.

- Грррр...

Еще он говорит, что я ДОЛЖНА жить в одиночестве для того, чтобы войти в контакт с духами растений. Грррр... Да, мне бы забыться. Все забыть. Но от пробуждения не убежишь.

Подходим к хижине. Приклеиваю на лицо улыбку но она все время сползает. Крытый листьями деревянный каркас на сваях. Три деревянные Шпеньки ведут внутрь. Ни стен, ни двери. Будто а сцену выходишь! Все джунгли смотрят на тебя. Мне придется жить на улице целый месяц, и, думаю взгляд у меня сейчас как у победительницы какого-нибудь шоу в духе «Фактора страха». Десять квадратных метров. Маленькая сцена. Но какой талант! Обстановка концептуальна: гамак, подвешенный к каркасу хижины и обернутый москитной сеткой, маленький деревянный столик, белая эмалированная кружка и куча белых свечей, трехногий деревянный табурет, стоящий в стороне от стола, деревянная метла с прутьями из каких-то веток и все. О да, это настоящее искусство. Сцена 1, акт I. Ах, простите, занавес уже поднят. Благодарю себя за любовь к коровьему взгляду, разглядевшему во мне бесконечность, которую ты оставил...

Франциско зовет на обед в половину первого. И удаляется легкой, летящей походкой. Ростом он где-то метр шестьдесят, совсем худой, лицо угловатое, очень прямой нос, тонкие усики, большие, глубоко посаженные черные глаза, густые, коротко стриженные, жесткие черные волосы.

Опускаюсь на табурет. Ну не надо плакать, моя сладкая! На тебя же все смотрят. К тому же этим насквозь промокшим джунглям совсем ни к чему лишняя влага.

Огонь. Нужно зажечь спираль от москитов. неплохая идея. Правда, от малярии я ничего не взяла. Только этого сейчас не хватало. Ставлю спираль под гамак. Вдыхаю. Она дымится. Запах мне не нравится. Попробую залезть в гамак. Приподнимаю сетку, которой он плотно обмотан. К счастью. Эта штуковина качается. Пытаюсь сесть. Мимо. Чуть шею себе не свернула. Бесит. И все же я лягу. Вторая попытка. Удалось. Ну что еще! Все-таки он неслабо раскачивается. Тьфу-ты. Опускаю руку на пол, цепляюсь пальцами. Ну вот. Остановился. Я молодец.

Я УСТАЛА, слышите? Эта мысль неотвязно меня преследует. Надо разобрать рюкзак, единственное, что связывает меня теперь с прежним миром, с миром комфорта. Выкладываю оборудование ВВС на столик вместе с тетрадями, книгами, английским  словарем и фонариком. Места больше нет. Смотрю на все это ошалелым взглядом. Долго смотрю. Который из всех этих предметов станет для меня той волшебной палочкой, что приведет меня обратно домой?

Надо разобрать все остальное. Сменить рубашку. Надеваю хаки. Хочу быть незаметной. Еще не привыкла к своей новой сцене. Засовываю вещи обратно в рюкзак. Здесь некуда все это складывать. Ненавижу бардак. Рюкзак будет моим шкафом. Beшаю его на один из столбов хижины. Этот столб  такой прямой. Такой надменный.

В животе все сжалось от ужаса при мысли о том,  что мне предстоит провести здесь ночь, в роли жертвы на помосте, защищенном лишь москитной сеткой. Ладно. Хочу есть. Ноги ведут меня в обратный путь. Наверх. Девочка моя, смотри, куда шагаешь, здесь очень опасно! Мягко говоря. В качестве звукового сопровождения все та же лягушка. Мне нравится. Светит солнце. Очень жарко. Оооочень сыро.

Вот и хижина-столовая. Адреналин отпускает. Беттина, Джоан и Франциско уже здесь. Радушно меня встречают. Знакомят с поварихой, Кармен. У нее комплекция любительницы хорошо поесть и улыбка во все лицо. Ее она мне и демонстрирует. Отвечаю тем же. Глаза словно черные маслины в бокале шампанского. У нее черный шиньон, белая футболка и оранжевый фартук. Слишком туго завязанный. В руках - белая тарелка с чем-то дымящимся, ставит ее передо мной. Вдыхаю аромат. Наслаждаюсь. Рис-морковь-рыба из Амазонки. Моя первая еда. Набрасываюсь как сумасшедшая.

Франциско говорит, что церемония аяхуаски состоится в воскресенье вечером. Беттина и Джоан, приехавшие на прошлой неделе, уже испытали эту штуку на себе. Они с упоением рассказывают мне о пережитом кошмаре. Это как болезнь с непроходящей рвотой и поносом, приковывающим тебя к месту часов на пятнадцать, и при этом - никаких видений. Франциско тоже не находит ничего лучше, как рассказать о своем посвящении в ученики шамана.

В десять лет он остается сиротой, и его дядя-шаман, живущий в нескольких днях ходу от деревни, берет его к себе. Франциско говорит дяде, что тоже хочет стать шаманом. Хорошо, отвечает тот. И лишает пищи на несколько дней, пичкая его лишь какими-то отварами и снадобьями и так вплоть до дня посвящения, когда дядя дает Франциско лошадиную дозу аяхуаски... Начинается с рвоты, буквально выворачивающей его наизнанку. А потом приходят видения, жуткие видения. В самом ужасном из них он видит и чувствует, что земля разверзается у него под ногами и страшные недра поглощают его целиком...

Тишина. Франциско смотрит на меня. Слышу - собственный крик: «Нет, нет, я не хочу становиться шаманом!» Франциско тихо объясняет: такой жестокий обряд посвящения был для дяди единственным способом убедиться в его, Франциско, решимости стать шаманом. Аяхуаска должна очистить твое тело, прежде чем она примется за твой дух...

Этот тип начинает меня нервировать. Он нарочно рассказывает мне все эти ужасы! Я же ничего ни у кого не просила, а он не заметил, что у меня на лбу написано «Осторожно, хрупкое». Да, со мной надо обращаться осторожно. Ладно, раз так, я ухожу. На свою сцену. Там, по крайней мере, меня никто не беспокоит. Все только смотрят. И аплодируют.

Снаружи: Ванная в джунглях.

Внутри (.меня): Неспокойно.

Три часа пополудни. За мной приходит Франциско. У меня было достаточно времени, чтобы успокоиться Под зеленым взглядом джунглей он объявляет, что меня ждет «цветочная ванна». Вот так сюрприз. По-любому, мне давно пора помыться. По словам Франциско, такой ритуал очищения должен подготовить мое тело к церемонии аяхуаски. Углубляемся в джунгли. Сворачиваем налево, на тропинку, круто ведущую вниз. Совершенно не ориентируюсь в этом кричащем хаосе. Наконец выходим на поляну, где перед нами открывается излучина ручья в форме подковы.

- Вот и твоя ванна! - восклицает Франциско.

Ага, в натуральную величину. Полная тины. Вроде не воняет, ведь вода все же проточная, хоть и течет еле-еле. Своеобразные дощатые загородки образуют запруду и «фильтруют» воду. Они расположены по обе стороны потока. Основное правило - мыться между этими плотинами. Конечно, при условии, что я не хочу принимать ванну в компании с крокодилом. Комок в горле.

Последний раз, когда я видела крокодила, из спины у него торчала стрела, и он был жив! Мне тогда было пять лет. Это случилось в Сабу, все там же, в Буркина-Фасо. Крокодилы там считаются священными животными, но этот «согрешил», сожрав одного из местных ребятишек. Его наказали стрелой в спину, чтобы он понял, что больше так поступать не стоит! Больше он так не поступал и в течение многих лет служил главной достопримечательностью деревни.

Осматриваю свою «ванную комнату» посреди амазонских джунглей. На горизонте вроде бы никаких животных не наблюдается. На берегу - светло-коричневая утоптанная земля, три деревянные скамейки, большой глиняный горшок примерно метр высотой, рядом - чурбан, служащий табуретом, деревянный кол с висящим на нем белым пластмассовым ведром и доска, чтобы переходить через речку. А вокруг - плотная темно-зеленая завеса джунглей. Нравится мне здесь. Так спокойно

Франциско демонстрирует технику мытья. При помощи ведерка нужно зачерпывать холодную коричневатую воду из речки и поливаться ею вволю. Ясно. Ну а где же обещанная цветочная ванна? Франциско подходит к глиняному горшку. Я за ним. Заглядываем внутрь. Там вода с плавающими в ней цветами и травами. Всего восемь разновидностей. Желтые, белые и зеленые. Пахнет очень вкусно. Запах мне незнаком - какая-то смесь ароматов кресс-салата, мяты и полевых цветов. Проникаюсь.

Франциско прикуривает сигарету. Вернее, это , обычный темный табак, завернутый в листок толстой белой бумаги, похожей на бумагу для принтера! Такие сигареты продают на рынке в Икитосе. Называются они мапачо. Франциско затягивается и выпускает дым на цветочную воду. Тем самым он заряжает ее энергией, без которой вода была бы «пустой», объясняет он. Потом он свистит, потом поет. Опустив голову в горшок. Ритуал очищения.

После этого Франциско велит мне раздеться и велит мне сесть на деревянный чурбан. Меня что, сегодня принесут в жертву? Большая голубая бабочка вьется надо мной. Добрый знак. Франциско говорит, ее привлек аромат цветов. Рядом с горшком стоит сосуд в виде половинки тыквы. Он наполняет его ледяным настоем - и р-раз! Вода и цветы оказываются на моей бедной разгоряченной голове. Гипер-холодно! Говорит, надо натереться цветами. Лепестки трущиеся о кожу, отдают свой аромат. Мечта. Он трижды опрокидывает ведро ледяной воды мне на голову. Она уже остыла. Чувствую, что родилась заново.

Отправляемся в хижину для церемоний. Теперь меня должны надушить. Это завершающая часть церемонии очищения. И девушка сможет отпраздновать свою свадьбу с лесом. Не люблю я свадьбы. Поднимаемся обратно и попадаем на вершину небольшого холма. Здесь и расположена хижина, такая хрупкая и воздушная среди деревьев. Очень прямых и очень высоких.

Вступаем в священное пространство. Около тридцати квадратных метров. Крыша из листьев, остов из дерева, стен нет, пола нет, под ногами -земля джунглей. Две длинные деревянные скамьи стоят по обе стороны от алтаря - простого дощатого стола, обращенного на восток, на котором находятся магические камни, флаконы с благовониями, табак и скрученные сигареты...

Все эти предметы - инструменты, необходимые шаману для общения с духами. Франциско велит мне сесть на табурет с тремя ножками, будто сделанными из виноградной лозы, и берет квадратную пластмассовую банку. В ней - спиртовой настой из цветов. Аромат. Его аромат. Это он его составил. Из цветов джунглей. Это такое искусство. Которым он владеет. Он parfumero - человек, умеющий подбирать цветы и составлять ароматы с учетом символики и значения каждого из них в общении с миром духов. Духи они как люди, тоже любят приятные запахи. Франциско снимает крышку с банки. Запах вырывается наружу. Пробуждает инстинкты. Вдыхаю полной грудью. Пахнет чууууудесно. Я бы сказала «цветочно-сладко-алкогольно-острая лесная вода». Вот что я чувствую, если выразить словами. Как бы то ни было, рецепт хранится в секрете. Не стоит и пытаться разгадать. Короче, грандиозно.

Обряд начинается. Франциско берет шакапу -простой пучок листьев, используемый как музыкальный инструмент. Вспоминаю лиственные маски бобо. Не в смысле «богатеньких буржуа»,, которых мне, наверно, никогда не стоило покидать, а в смысле племени бобо, которое живет на юго-западе Буркина-Фасо. Согласно местному мифу о сотворении мира, у истоков вселенной стоит бог Вуро. Этот бог сначала хотел удалиться, решив было, что создал мир абсолютной гармонии, но очень скоро убедился, что люди своей повседневной деятельностью постоянно подрывают этот баланс. Поэтому Вуро не исчез полностью, оставив часть себя помогать людям. Эту самую часть и символизирует маска из листьев, напоминающая смертным, что те всегда могут рассчитывать на помощь в восполнении понесенных ими потерь и восстановлении первоначального равновесия, заданного Вуро...

Франциско окунает шакапу в настои. Закуривает мапачо, вдыхает дым и обдувает им строго определённые части моего тела: голову, грудь, лопатки, дни которые я сложила перед собой по его просьбе. Потом он начинает петь, отбивая ритм пропитанной настоем шакапой. Запах распространяется вокруг. Я хмелею. Все в том же ритмичном движении шакапа легко касается моей головы и спины. На ладони падают несколько капель настоя. Я должна натереть им лицо. Аромат впитывается в кожу. Я должна дышать. Глубоко, носом. Я в самом сердце первобытной энергии. Вдох. Наконец-то...

Половина пятого вечера. Ложусь спать. Не спала с самого Парижа. Надо сказаться все правильно сделала. Правильно, что хорошенько попрощалась с прежней комфортной жизнью.

Ложась в гамак, я дернулась было отключить мобильник, чтобы не разбудили. Дуреха, забудь про мобильник! Нет вещей, только привычные движения, связанные с их использованием. Улыбаюсь самой себе. Не слишком рано, ладно? Прощайте.

Снаружи: Ночь. Моя сцена. Концерт в джунглях.

Внутри (меня): Темный страх.

Просыпаюсь в темноте, вокруг - несметные полчища кричащих зверей. Ужас. К тому же я вдруг понимаю, что свой налобный фонарик оставила там, на столе, очень далеко. Придется идти, в темноте, босиком, воображая змей и тарантулов, которые кишат на полу. Пульс - 300 уд./мин. Надо приподнять сетку, сесть, свесив дрожащие ноги в непроглядный мрак, а потом встать. 400 уд./мин. Вперед. Пальцы на ногах поджаты, рот перекошен гримасой, глаза судорожно шарят во тьме, дыхание перехватило, шаг, еще шаг, опираясь на внешнюю сторону стопы. Вытянув руки перед собой, натыкаюсь на что-то твердое. Щупаю. Ага! Вот он, стол. Теперь найти бы этот чертов фонарь. За спиной у меня полно чудовищ, они вот-вот набросятся на меня, если я сеееейчас же не зажгу свет! Где же он, где... ВКЛЮЧАЮ! Ха-ха, слишком поздно, теперь вам не достать меня, мерзкие, злобные твари.

Натягиваю фонарик на свой нетерпеливый лоб. Теперь у меня есть третий глаз. Чтобы осветить пол, достаточно повернуть голову. Никаких чудовищ. Бедная дурочка. Продолжая оглядываться, освещаю джунгли вокруг. Тело не успевает поворачиваться за головой. Фонарь сползает на нос. Главное, не выключать свет. Подтягиваю резинку на затылке. Так, ну вот. 200 уд./мин. Спокойствие. Я спокойна. Подметаю пучком света каждый уголок моей сцены. Со стороны леса я, наверно, похожа на огромного пляшущего светлячка. Ладно, я же не могу провести всю ночь с этой штукой на голове. Зажгу лучше много-много свечек по всей хижине. Чиркаю спич кой, судя по звуку, они мокрые. Не горят. Только легкий запах серы. Вдыхаю. 100 уд./мин. Обожаю этот запах. Хорошо, есть зажигалка. Ну вот. Квадратная сцена, по периметру - свечи. Пьеса, которую я хочу вам сегодня сыграть, называется...

Свечки не погаснут. Ветра нет. Здесь самая низина. Если только какой-нибудь дух вдруг не испортит воздух.

Десять двадцать. В семь я должна была пойти на ужин! Облом. Хотя о том, чтобы идти по джунглям в темноте, не могло быть и речи. Это сильнее голода. Лучше подожду до рассвета. Беру бульварный журнальчик, купленный в Атланте. И плюхаюсь под москитную сетку в мой небесно-голубой спальный мешок. Большой, 140 сантиметров в ширину. Такой же, но односпальный был бы не шире 65. Прямо гроб какой-то. А этот хотя бы просторный. Раздвигаю ноги. Чтобы проверить. Вот оно, счастье.

Сцена 1, акт II. Смотрите-смотрите, вы, жители джунглей. Сейчас я почитаю, а после буду спать, а свечи не погашу, вот так! А потом, не бывает ведь сцены без света. Так что, дорогие мои ночные зверушки, если вам что мешает, отправляйтесь спать куда подальше. И никак иначе.

Суббота, 14 октября

Снаружи: Светло. Гляжу через москитную сетку.

Внутри (меня): Все изломано.

Шесть тридцать. Мумия, обернутая сеткой, прося ото сна. И тут я чувствую боль и понимаю, что у меня проблемы. Аи! Чертов гамак. Голова под прямым углом к шее. Я спала, свернувшись в клубок. Боооольно. Вижу джунгли. По ту сторону сетки. Хочу пи-пи. Очень жарко. И сыро. Ой, большая голубая бабочка! Приподнимаю сетку. Бабочка оказывается еще ярче. Я же чувствую себя скорее гусеницей в коконе гамака. Плохо себе представляю, каким образом превращусь сегодня в бабочку. Резко срываю свою оболочку. Голод. Завтрак в восемь тридцать. Я же вчера не ужинала. Пахнет сыростью. Пахнет листвой. Дышу.

Ах да, пи-пи. Вылезти из гамака, выйти из хижины и пойти к ручью. Легко сказать! Так. Вот я уже стою на полу. Надо проверить, нет ли какой живности под моими ножками, еще теплыми со сна. И еще проверить кеды. Никого нет. Можно идти. Аи! Бедро тоже болит. Справа. Надо одеться, обязательно. Ныряю головой в рюкзак. Долго копаться неохота. Бежевые штаны и рубашка хаки. Те же, что вчера. Зато моя публика наверняка меня узнает.

Все свечки прогорели. Кругом, по сцене, маленькие холмики белого воска. Хромаю к ручью. Три метра от хижины. Ручей совсем мелкий. Десять сантиметров от силы. И не больше метра от одного берега до другого. На дне - коричневый ил. Где бы расположиться? Верчусь в нерешительности. Наконец опускаюсь на корточки на склоне, точно рассчитав так, чтобы мое пи-пи текло прямо в воду. А не мне на ноги. Тут полно мошкары. Ноги болят. Одной рукой опираюсь на землю, держу равновесие. Смотрю между ног, пытаясь разглядеть насекомых на своей голой заднице. И за что такие мучения? Не видно ничего. Бесит. Зачем нужны глаза, если нельзя увидеть даже собственную задницу? Ладно. Надо улучшать технологию. Осталась еще одна свободная рука. Начинаю похлопывать себя по ягодицам, дабы предотвратить потенциальную атаку кровожадных насекомых. Ну вот. Все. Ай-ай. Это, конечно, уже слишком. Вспоминаю о доме. О моем доме. О месте, где можно пописать без всяких хлопков.

Семь часов. До завтрака еще полтора часа. Надо бы что-то записать для ВВС. Но сперва почистить зубы. Я так привыкла. К тому же в столь критической ситуации чистка зубов - это та тонкая нить, которая позволит мне вернуться в тот уютный мир, из которого я пришла... Наливаю в железную кружку воды из пластиковой бутылки. Какой удар для воды! Прошу у нее прощения. Никогда не знаешь. Может, этим я обижаю духов. Кстати, и мне, мне тоже нужно чуточку сочувствия. Осталось помочь зубной пасте и щетке, затерявшимся в рюкзаке, воссоединить их, унять дрожь в руках и свеситься за пределы хижины. С открытым ртом. Много пены. И для чего только людям умывальники? Вытираюсь супервпитывающим бумажным полотенцем из Vieux Campeur (5).

5) Известный французский магазин спортивных товаров.

Включаю запись. В общих чертах описываю хижину. Встает солнце. Такое нежное. Я любуюсь им сквозь ветви деревьев. Мир холоден и мрачен без него. И без тебя.

Снаружи: Светло. Хижина-столовая. Ровно 8.30.

Внутри (меня): Голодное брюхо к ученью глухо.

В столовой пока никого. Направляюсь прямиком на кухню, в хижину позади этой. Тропинка длиной около десяти метров и примерно метр в ширину соединяет два домика. Над тропинкой -лиственный навес. Из листьев ирапайи. Теперь-то я знаю. У кухни дощатые стены с двумя отверстиями вместо окон и входом без двери.

Вхожу. Кармен тут. Стоит у открытого огня. В  метре над полом, на деревянном возвышении с  выемкой посередине горят сложенные звездой поленья. Она выглядит с ними рядом как маэстро у рояля! У рояля из очень толстого дерева с такими же толстыми ножками. Черного. От копоти.

На огне, извергая белый пар, стоит большой, похоже, алюминиевый чайник. И еще черная сковорода, Шкворчит лук. Пахнет вкусно. Хочу есть. Нюхаю воздух, как маленький щенок, - Кармен смеется.

Справа от возвышения - место для мытья посуды. Два голубых пластмассовых таза на деревянной доске. Водопровода нет. Воду привозят с реки в канистрах. В трехстах метрах ниже отсюда.

На полу около стола лежат связки бананов. Рядом стоит пара скамеек. На полке я обнаруживаю банки со специями, несколько картофелин, помидоры, белую эмалированную посуду, свечки и двух зеленых попугаев, которые, завидев меня, начинают галдеть. Страх-то какой! Если б они не двигались, я бы подумала, что эти птицы ненастоящие. Подхожу посмотреть поближе. Кармен веселится. Как всегда. Наконец она протягивает мне тарелку с кусочками очищенного манго. Которая, похоже, сильно интересует двух зеленых попугаев. Они устремляются к моей тарелке. Ну уж нет, от моего сокровища им не достанется ни крошки. С вилкой в руке я убегаю в хижину-столовую и там набрасываюсь на мое манго. Ровно тридцать секунд. И все! Попугаи опоздали. Надо же. Я тоже могу жить по закону джунглей.

| Комментировать